– Мария Степановна, – усмехается, а я киваю.

– Простите, не знаю вашего отчества. – Отворачиваюсь к холодильнику и смотрю в его недра.

– Просто Арсений, если не трудно.

Его голос приближается, а я резко разворачиваюсь назад, чтобы упредить любые действия.

– Я не люблю, когда ко мне так близко подходят, – говорю, а Арсений останавливается в паре шагов.

– Просто хотел взять воды из холодильника. Можно? – почему-то усмехается, но в глазах зажигается какой-то странный огонёк.

Не похотливый, нет. Настороженный, будто бы Арс в любой момент может броситься на меня.

– Пожалуйста, – отхожу подальше, но на всякий случай держу в поле зрения магнитную полоску, на которой лезвиями вверх подцеплен ряд, уверена, острых ножей.

Арс достаёт с нижней полки литровую бутылку и демонстративно медленно откручивает крышку. Пузырьки углекислоты, шипят, вырываясь на свободу, и я, как загипнотизированная, слежу за их стремительным побегом.

– Значит, вот ты какая… бабочка, – вдруг говорит и опирается бедром на мраморную столешницу. Скрещивает ноги и пьёт воду медленными глотками, глядя на меня с явным интересом. А когда бутылка опустошена на треть, добавляет: – Теперь я понимаю, почему Клим с ума сходил по тебе. Красивая.

Он не делает ничего такого, что вышло бы за рамки простого дружеского общения, но мы никакие с ним не друзья и мне совсем не нравится то, что он себе позволяет.

– Вам есть до этого какое-то дело? – интересуюсь и смотрю на часы. Клима нет всего минут сорок, и мне придётся столько времени находиться в одной квартире с Арсом.

– Клим рискует ради тебя. И это мне совсем не нравится.

– Вы уверены, что Климу нужна нянька?

Арс слегка склоняет голову набок, сверля меня пристальным взглядом.

– Я много лет пытался его привести в чувства. И вот, когда почти получилось, он снова влез в это болото. И сейчас я должен быть с ним, так всегда было, но он снова выбирает вас, Мария Степановна, и вашу безопасность. Хотя тут дом такой, разве что ядерная боеголовка возьмёт.

Арс не пытается ко мне приблизиться, а мне кажется, что он держит меня за горло и душит.

– Сейчас он поставил на карту всё: бизнес, связи, всё. Ради вас, Мария Степановна, ради вас, – говорит будто бы сам с собой, а я делаю шаг назад. – И мне это очень не нравится. Потому что я Климу жизнью обязан и не хочу, чтобы он просрал свою, не пойми зачем. Из-за бабы, ну. Смешно же.

Он снова пьёт воду, будто намеренно время тянет, а я понимаю, что не намерена выслушивать это всё от постороннего человека, который, как мне кажется, слишком много на себя берёт:

– Послушайте, Арсений. Не кажется вам, что это только наше дело? Моё и Клима. Я допускаю, что вы очень привязаны к нему, но это не даёт вам никакого права говорить всё это.

Арсений разводит руками, мол, без вопросов, а я, развернувшись на пятках, иду к библиотеке. Но на нижней ступеньке меня догоняет голос Арса:

– Мария Степановна, если от Клима сегодня будет пахнуть шлюхами, не удивляйтесь.

В смысле?

Клим.

– Артур Геннадиевич, ваша кабинка готова, – улыбается вертлявый администратор "Атлантиды" и спешит проводить меня.

Останавливаю его жестом, а он сначала удивляется, а после услужливо кивает. Наверняка привык к странностям разношёрстной клиентуры, а я отвалил слишком много бабок, чтобы купить и его, и его уважение с потрохами.

– Если что-то понадобится или возникнет какая-то непредвиденная ситуация, приду, только позовите, – кричит мне вслед и добавляет это ещё непривычное для меня «Артур Геннадиевич».

Плевать, как именно меня зовут по новым документам, всё равно не собираюсь растягивать этот цирк на всю оставшуюся жизнь. Скоро, очень скоро я собираюсь вернуть себе и своё имя, и всё то, что Нечаев отнял у моей семьи. Просто нужно немного подождать, но я к этому готов.

Размышляя, прохожу через забитый подвыпившим сбродом просторный зал, стараясь не вступить в явно очень подозрительные пятна на полу, которые отчётливо видны в свете потолочных софитов. На сцене слева трясутся пиджейки, на круглом постаменте справа юркая девица освобождает сиськи пятого размера из кожаного лифчика. Притон грёбаный, и мне становится ещё интереснее, в кого превратилась Женя, спустя эти годы.

Я плохо её помню. Девица как девица: скромная, тихая и вечно хихикала в кулачок любой шутке. Мне бы и в страшном сне не привиделось желание любоваться ею без трусов в интимной обстановке этого клоповника, но ради дела я готов переступить через многое.

Раздвигаю кроваво-красные шторки, толкаю деревянную дверь и вхожу в тесное помещение. За ширмой кто-то возится. Мне толком ничего не видно, лишь очертания фигуры. Баба.

Сто́ит мне присесть на кожаный диванчик с золотым тиснением на подлокотниках, шевеление за ширмой в японском стиле становится активнее, и благодаря игре света мне отлично видно высокую внушительную грудь. Она выпирает и бугрится даже несмотря на какие-то тряпки, накинутые на девицу.

Наверное, это шоу должно меня возбудить и разогреть: интим, тайна и завуалированный секс. Но нихера.

– Выходи, – прошу, потому что мне вовсе не нужны её пляски и сексуальные выгибоны. Пусть перед другими ноги раздвигает, я сюда пришёл не за этим.

Тихая музыка звучит из колонок в стене, а я повторяю громче:

– Выйди, поговорим для начала.

В таких местах для клиентов готовы делать всё, что угодно. Это не просто стриптиз клуб, это бордель с претензией на лакшери и вип. И потребуй я, чтобы их шлюхи выстроились в центральном зале в рядок и отсосали мне в полёте – без проблем. Потому девица, натянув на размалёванное лицо соблазнительную улыбку, выходит из своего укрытия.

Она невысокая и слегка оплывшая, что ли, а сиськи – явно переделанные хирургом – торчат упругими холмами под полупрозрачной тогой. Древнегреческая богиня, блядь. Светлые волосы раскинуты по плечам, в них светится фальшивыми камнями золотистая тиара, а на ногах сандалии.

Ебучий цирк.

– Чего желаете, господин? – мурлычет и соблазнительно покачивает бёдрами, а я пытаюсь увидеть в чертах затасканной шлюхи скромную девочку Женю.

Разве что глаза остались такие же: светлые и немного грустные. Правда, ресницы, что те коровьи веера.

– Присядь, – предлагаю и похлопываю по дивану рядом с собой.

Она слегка прищуривается, вглядываясь в моё лицо сильнее, чем требует этикет подобных мест, а я расслабленно откидываюсь на потёртую спинку. Надеюсь, не подцеплю никакой заразы в этом заведении. Я много притонов повидал, но этот прям особенный.

Женя – а с близкого расстояния теперь я точно вижу, что это она – усаживается в недопустимой близости от меня, а я кивком головы предлагаю ей отодвинуться. От душного аромата её духов тошнит, а на загорелой коже слой то ли блёсток, то ли какого-то масла.