– Арсений, я выросла среди ваших коллег. Охрана была везде – отец на этот счёт имел пунктик. Потом стал проще, но в моё детство и юность было именно так. И я отлично знаю, что вы думаете обо мне, кем считаете и в чём подозреваете. И переубеждать точно никого не собираюсь. Но если вам тяжело со мной находиться в одном помещении, считаете это ниже своего достоинства или просто морально терзаетесь, то не надо. Честно, не надо страдать. Я очень взрослая девочка и вполне смогу обойтись без личных телохранителей.

Эту тираду я выдаю на одном дыхании, и на последнем слове кислород исчезает из моих лёгких. Всё, выдохлась. Надоело.

Арс сильнее сощуривается и, быстро глянув на Клима, выходит из помещения. Тяжёлые шаги всё дальше, а после чуть сильнее чем требуется хлопает дверь в гостевую комнату.

Я же присаживаюсь на ближайший стул, потому что ноги вдруг становятся ватными. Вся усталость последних дней будто бы разом аккумулируется в каждой клетке тела, и мне ничего не остаётся, как осесть безвольным кулём. Хорошо, что не на пол.

– Клим, ты мне тоже не веришь? – спрашиваю, вцепившись руками в бутылку, потому что мне нужна сейчас хоть какая-то опора. Не за Клима же хвататься. – А что, вдруг и правда, сдам с потрохами? Вдруг Арс прав, а?

Клим со свистом выдыхает воздух и, став напротив, тянет ко мне руку. Просто запускает пальцы в волосы, сжимает чуть крепче у корней и слегка оттягивает их назад, заставляя запрокинуть голову. Глаза в глаза, мысли к мыслям, несмотря на безмолвность диалога.

– Я знаю, что ты этого не делала, – голос обволакивает, опутывает невидимыми сетями, опрокидывая мою волю на лопатки. И я понимаю: Клим не врёт сейчас и не лукавит. – Я уверен в этом на сто процентов. Больше мне ничего не нужно.

– Но Арс…

– Пошёл он со своими подозрениями, – говорит, всё ниже наклоняясь ко мне. – Он отличный мужик, но я больше никому и никогда не позволю заставлять сомневаться в тебе. Хватит, однажды уже поверил твоему отцу. Посмотри, во что это вылилось.

Я закрываю глаза, когда его губы накрывают мои. Обхватываю руками шею, сминаю пальцами футболку, теснее прижимаясь. Горячий язык проникает в полуоткрытый рот, сплетается с моим, рождает в груди стон. Мне так хорошо с Климом, словно после длительного путешествия наконец-то вернулась домой.

Мы целуемся самозабвенно, неистово, кусаясь и царапаясь, и на губах привкус крови, а внизу живота растекается огненная река. Где-то рядом скрипит в своей комнате зубами Арс, жизнь наша дала странный крен, зависла на волоске над пропастью, и это дарит ощущение, что нельзя терять ни секунды.

Жизнь слишком коротка и так стремительно проходит, что я стараюсь насытиться Климом, словно завтра никогда не наступит.

Его руки гладят и сминают, теребят и плавят, а моя кожа горит огнём под его прикосновениями. Вспышка, пожар, ожог. И так до бесконечности. Но это сладостное ощущение, в котором я готова оставаться до конца эпохи.

Вдруг снова хлопает дверь, а Клим замирает, не выпуская меня из объятий. Прикрывает полуобнажённую меня, так нежно и заботливо, что веки щиплет от подступивших слёз. Прячу лицо на груди Клима, вдыхаю родной аромат, вожу по шрамам кончиками пальцев, пытаясь запомнить каждый из них.

Арс врывается в нашу идиллию, размашисто шагая, а в широкой ладони зажат телефон. В это же время раздаётся писк мобильного Клима и он, не выпуская меня из объятий, смотрит в экран, стремительно бледнея.

– Блядь, – говорит Клим, а Арс замирает на пороге.

– Клим, на пять минут. – Арс напряжён, а голубоватая жилка трепещет под кожей на виске.

– Тут говори.

– Но…

– Тут говори! – рычит Клим, и Арс сдаётся.

– Клим, Иванищев звонил. Павлика в кювете нашли, огнестрел. Его труп в областном морге, пока разбираются.

– Я уже знаю. – Голос Клима пронизан замогильным холодом и яростью, и я инстинктивно подаюсь вперёд, глажу его по плечам, понимая, что ему сейчас нужна моя поддержка. Не слова, но прикосновения.

Клим сильнее сжимает за моей спиной руки – непроизвольно, но так порывисто, что, кажется, сейчас задохнусь. Я не знаю, кто этот Павлик, но судя по реакции, Клима эта новость бьёт наповал. Прицельно.

– Блядь, – снова выдыхает Клим. Сейчас это не просто матное слово, это квинтэссенция всего, накопленного внутри, высказанное коротко и на одном дыхании.

Рукой нащупываю за своей спиной упавшую на стол футболку и пытаюсь, всё ещё находясь в кольце рук Клима, как-то надеть её на себя. Кое-как, но всё-таки получается, потому что находиться в одной комнате с Арсом в полураздетом состоянии мне совсем не улыбается, хотя ему явно сейчас не до меня.

– Ты понимаешь, что это значит? – Арс кладёт телефон в задний карман джинс, а руки слегка подрагивают, хотя он и нацепил на лицо маску каменного спокойствия.

– Пацану двадцать пять только исполнилось, – зло шипит Клим, а я закрываю глаза. – У него свадьба через неделю.

Ненавижу смерть. Она всегда приходит слишком внезапно.

– Ты понимаешь, что он положит всех, пока ты не выйдешь к нему сам? – бросает Арс загадочное, а Клим кивает.

– Вы об отце говорите? – вдруг догадываюсь, отталкиваю от себя Клима и спрыгиваю со стола на пол. – О нём?

Арс тяжело вздыхает, а Клим сжимает пальцами переносицу.

– Ёбаные качели, – тихо говорит Клим, а кадык с каждым тяжёлым глотком, как маятник, двигается под кожей.

– О Нечаеве, да, – не выдерживает Арс, а я выдерживаю его тяжёлый взгляд.

– Павлик – это один из парней моей охраны, – устало объясняет Клим. – Ты видела его в доме. Они остались в нашем городе. Ничего не знали, я постарался обезопасить их. Но, как видишь, это не помогло.

– Его пытали, – вбивает последний гвоздь Арс и взгляд его будто бы спрашивает: “А не ты ли во всём этом виновата?”

Да, Арсений, я. Потому что отец, по всей видимости, ничему не поверил. И теперь будет делать всё, чтобы доказать это.

– Нечаев всех перебьёт, – уверенно говорит Арс, а Клим кивает.

– Савельев написал. Через три дня торги, – говорит Клим и что-то быстро печатает в своём телефоне. Пальцы мелькают по экрану, а я закусываю губу, понимая, что все наши старания взлетели на воздух. – Всех парней в надёжное укрытие, семье Павлика перевести деньги на счёт. Покрыть все расходы, хотя бы материальные.

Арс кивает, впитывая каждое слово, и его пальцы порхают с той же скоростью, но на экране своего мобильного.

– Всё сделаем, – говорит Арс, не отрывая взгляда от экрана своего мобильного. – К утру никого в городе не будет.

И стремительно уходит, набирая кого-то, а голос его отдаляется.

– Отец не успокоится, – говорю, а Клим подходит ко мне и снова сжимает в объятиях. – Понимаешь? Не успокоится.