Сердце, которое только-только научилось снова биться. А ведь всё оказалось так просто: нужно было всего лишь снова найти самого лучшего мужчину во Вселенной. Но чтобы понять это, пришлось пройти через горнило судьбы, спалить крылья дотла и научиться жить без него. Чтобы потом понять, что без него – не жизнь.

– Мне нужно отлучиться, – говорит Клим и снова замолкает. – Часов на пять, наверное.

Я опускаю ноги на пол и, отставив чашку на журнальный столик, иду к окну.

– Я так понимаю, что остаюсь здесь?

– Правильно, – призрачно улыбается и проводит пальцами по моим скулам. – Арс за тобой присмотрит.

– Клим, мне не нужен цербер. Понимаешь? Не нужен.

– Нужен, – прерывает, а в голосе снова звенит сталь. Она прошивает его взгляд, а губы Клима плотно сжаты в тонкую линию.

Значит, спорить бесполезно.

– То есть ты увёз меня к чёрту на рога…

– … не к чёрту на рога, а в столицу.

– Хорошо, в столицу, – фыркаю и пытаюсь отвернуться, но Клим, кажется, слишком хорошо меня знает: обхватывает руками за талию и рывком поднимает вверх, усаживая голой попой на подоконник. – Не перебивай!

Я хмурюсь и прикладываю палец к его губам, а второй рукой слегка отталкиваю от себя. И пусть мне жутко хочется его поцеловать, сначала должна высказаться.

– Значит, ты меня увёз в столицу, чтобы снова держать взаперти? Ничего не объясняешь, просто ставишь перед фактом.

Клим тяжело вздыхает и упирается лбом в моё плечо. Не могу удержаться: касаюсь его волос, а они пахнут цитрусами. Тайком вдыхаю их аромат, зажмуриваюсь, а сердце стучит в груди гулко-гулко.

– Маша, я действительно не могу сказать, куда еду. Не поехать не могу, это слишком важно для меня. Для нас. Но и оставить тебя одну не имею права.

– Почему?

– Потому что поклялся самому себе, что с тобой ничего не случится. Арсу я доверяю, как самому себе. Он опытный вояка, с ним ничего тебе не грозит.

Его голос тихий, а я закусываю губу. Как сказать о том, что мне не нравится общество Арса, если Клим так ему доверяет? Не могу выразить свои ощущения словами – они слишком размытые.

– Ты ему правда доверяешь? – спрашиваю, а Клим вскидывает на меня взгляд.

– Как самому себе, – повторяет, а я отворачиваюсь.

Но Клим поддевает мой подбородок пальцем и заставляет смотреть себе в  глаза.

– Эй, что такое? Бабочка, говори. Я чего-то не знаю?

– Нет, всё нормально, – улыбаюсь, наверное, бодро, но тревога из взгляда Клима никуда не девается. – Правда, нормально! Если нужно, поезжай. Я телевизор посмотрю или почитаю.

В просторной квартире на последнем этаже модной столичной высотки есть всё, что нужно для спокойной жизни: иллюзия одиночества, забитый едой холодильник, широкоформатная плазма на стене с, наверное, тысячей каналов и небольшая библиотека на втором этаже.

Но Клим не торопится уходить. Его руки скользят по моим голым бёдрам. Медленно и плавно, а я вздрагиваю, когда рывком раздвигает мои ноги шире. Придвигается ближе, а ненасытные губы вновь раскрашивают мою шею метками. Наши тела ещё пестрят царапинами и крошечными гематомами, но разве это имеет хоть какое-то значение, когда настолько хорошо? Я чувствую упирающуюся в живот головку члена – твёрдого, готового к бою. Мурашки по коже, когда Клим чуть покачиваясь из стороны в сторону, водит членом по моей коже.

– Скажи мне, чего ты хочешь? – лёгкой вибрацией в изгиб шеи, а я запрокидываю голову и запускаю пальцы в его волосы, ближе притягивая к себе.

– Трахни меня, Клим, пожалуйста, – выдаю нечто вовсе себе не свойственное, и хриплый удивлённый смех, как ответ на мой призыв.

– Сама напросилась.

Он спускает меня с подоконника и поворачивает лицом к окну. За ним темнеет небо, город раскрашивается миллионами огоньков. Где-то там, внизу, спешат по своим делам люди, а я пытаюсь сфокусировать взгляд хоть на чём-то, но перед глазами всё плывёт, когда Клим проводит пальцами по набухшему лону. Я мокрая, хоть выжимай, бесстыдно подаюсь назад и шире раздвигаю ноги.

– Моя, вся моя, – горячий шёпот гудит во мне, задевая те струны души, о существовании которых я уже успела позабыть. – Я бы хотел всё перечеркнуть, всё забыть и снова тебя встретить. И попытаться прожить иначе.

Я всхлипываю, настолько его слова созвучны с моими ощущениями, и слёзы выступают на глазах, когда Клим входит в меня, срываясь с тормозов. Быть наполненной им до остатка, принимать его всего, сжиматься вокруг члена тугими мышцами – самое естественное, что может быть. И ни мыслей в голове, ни слов на языке, только ощущения и эмоции. И кровь, ревущая в ушах, да лихорадочное биение пульса под воспалённой от прикосновений и лёгких укусов кожей.

Клим то замедляется, то ускоряет темп, рычит, а руки сжимают ягодицы, даря боль и эйфорию в равных долях. Кажется, я что-то кричу, возможно, даже матерюсь, хотя совершенно на это неспособна. Но разве в постели есть место условностям и запретам? Ложусь грудью на полированное дерево подоконника, стремясь изменить угол проникновения, и от этого искры перед глазами. Член во мне касается именно тех точек, от прикосновения к которым мир замирает, рассыпаясь тысячами разноцветных осколков.

– Ты со мной? – раздаётся хриплый голос где-то в районе плеча, и эта почти забытая фраза действует, как катализатор, срывающий наш оргазм с поводка.

Удовольствие прошивает пулями тело, я задыхаюсь, а Клим кричит «Бабочка», сводя этим с ума окончательно. И я не помню, как оказалась укутанной в большое банное полотенце, а Клим уже целует меня в губы: нежно и томительно. Кажется, он искупал меня? Господи, совсем ничего не помню.

– Всё, я поехал, – говорит Клим и снова целует меня. На этот раз в нос. – Арс будет в гостевой комнате. Если нужен будет, зови.

Я киваю, думая, что вот ни за что на свете не позову Арса. Но Климу ничего не говорю, потому что и так озабоченность вернулась в его взгляд, а глубокая складка между бровей добавляет ему пару лишних лет.

Дверь в комнату закрывается, я проваливаюсь в полудрёму, но что-то беспокоит, мешает заснуть. Не знаю, куда поехал Клим и вернётся ли, когда обещал или задержится до утра. Когда дальше мять бока на ортопедическом матраце становится невыносимым, поднимаюсь и, подумав хорошенько, всё-таки переодеваюсь в удобное платье, которое уже висело в просторном шкафу, когда мы приехали в эту квартиру в благоустроенном районе столицы.

На столике лежит новый паспорт на имя Вишневской Анны Николаевны. Ничего общего с прошлыми «позывными», даже буквы почти не совпадают. Теперь я Анна Николаевна, кто бы мог подумать, что такое вообще когда-то со мной произойдёт.

Кладу на место паспорт, поправляю волосы и выхожу из комнаты. Квартира хоть и большая, но планировка удобная, потому довольно легко нахожу ту её часть, которую дизайнеры отвели под кухню. Но не успеваю решить, чего именно мне хочется и хочется ли вообще, как из комнаты напротив выходит Арс.