не давала рыжеволосой форы.

Бейка унялась в своей подозрительности, сбавила обороты. Я чувствовал, что это до первого же несчастного случая. А им пахло отовсюду. Напряжение облаком нависло над воинской частью. Каждый знал: что-то произойдет.

Паранойя гуляла среди девчат. Так не могло продолжаться вечно. Беда любит ночь.

Охотница на демонов скакала от одной платформы к другой. Черти, один другого краше, толпами валились к ее ногам. На выступе сверху лежала жареная баранья нога, а в выемке с кольями — фиал воскрешения. Лишний шанс, еще одна жизнь.

Три пары глаз следили за ловкой охотницей, не отводя взгляд. Хрустели чипсы, шипела газировка.

Девчата-кендеры застыли в ожидании, Старшенькая отчаянно грызла подушку: так далеко они еще никогда не заходили. Я выдавал на стареньком джойстике адское соло, сам не веря, что еще способен на нечто подобное. Размытые пиксели на экране старого телевизора превращались в полное опасностей жуткое приключение.

А в финале нас ждал сам Сатана, но никто из троицы, следившей за моей игрой до него так ни разу и не дошел.

Чувствовал, что и я сегодня в пролете.

Стая бесов набросилась на охотницу со всех сторон. Ей явно не хватало ружемантской хватки. Арбалет выдал три болта один за другим. Резкий разворот, удар ногой в прыжке, наколотый на серебряную цепь крест жжет нечисть святым огнем, не оставляя и шанса.

Босс — жирное, неповоротливое нечто. Мутные буркала глаз смотрят на хрупкую фигурку, как на десерт, разеваются многозубые пасти…

Изображение схлопнулось на секунду раньше, чем погас свет. Старшенькая вскрикнула, Юно и Сано оказались смелей. Кубарем, не сговариваясь, скатились с кроватей, в руках по пистолету. Явись сюда сейчас хоть сам Сатана — получит в пузо девять миллиметров свинца. Да не один раз…

— Свет вырубили, — с грустью в голосе отозвалась одна из тройняшек. Я не видел, но знал: разочарование легло на их лица. И тут же сменилось волнением!

— На выход! — Одна из них схватила меня за руку, потащила, словно пулемет. Повалила на пол. Не задавая лишних вопросов, оказался на ногах, последовал за ними.

Дверь едва ли не снесли с петель.

Тревожный свист врезался в уши, жутью пробираясь в самую душу. Пробудившийся страх сковывал, заставлял спотыкаться. Девчачий визг служил аккомпанементом.

Ухнуло, земля под ногами затряслась. Стена напротив нас обратилась крошевом, волной снеся бегущих передо мной девчонок. Попятился, закрывая лицо руками. Жуткий, протяжный вой ревущих снарядов говорил, что это еще не конец.

— На улицу! — завопил что было сил. — Этажи сейчас сложатся!

Артиллерийский налет во всем своем ужасе и красе. Интересно, попадали ли девчушки под него прежде? Судя по растерянным моськам, нет. Приходится постоянно кричать, помогая им преодолеть страх и эвакуироваться.

Еще разрыв. Тяжелые стальные болванки вспарывали хрупкие казарменные постройки, словно фольгу. Огонь вспыхнул, вырвался откуда-то из-под фундамента. Сизый, все заполоняющий пыльный дым забивал рот, нос и уши. Я почувствовал редкую нехватку воздуха.

— В порядке? — В меня кто-то врезался. Сквозь дымку я не сразу узнал лицо командующей.

— На ноги, рядовой! Это артналет, слышишь? Будет еще!

А хорошие новости будут?

Бейка врезалась плечом в дверь. Рама пошатнулась. Сколько в этой хрупкой девице веса? Хват стальных перчаток размолотил остатки, раздирая их, словно лист бумаги. Лежавшая на полу Айка не шевелится. Я присел, коснулся шеи — пульс есть. Без сознания.

— Хватай всех, кого сможешь отыскать, и выноси в восьмой отсек! Живо-живо-живо!

Я взвалил девчонку на плечи, словно мешок картошки, не задавая лишних вопросов. Третий разрыв настиг, оцарапал спину осколками, четвертый тотчас же вышвырнул меня за пределы казарм. Пятый попал в несущую стену. Словно карточный домик, бараки начали заваливаться, погребая под собой всех, кто не успел выбраться.

Тяжело дыша, поднявшись, я смотрел на то, как гибнет в пожарище жадного огня прежняя жизнь. Другим казармам было не проще: неумолкающий гул утюжил здания одним разрывом за другим. Словно на нас обозлились сами небеса.

Тревога завыла хрипло и бестолково, сигнальный красный свет лишь на миг вспыхнул и тут же погас: электроподстанции пали первой жертвой.

Разбуженные девчонки, полуголые и грязные, не знали, что делать дальше. Я смотрел на горящие развалины, ожидая что Бейка сейчас вынырнет из-под обломков, словно супермен. Тщетные надежды, отвечала мне жизнь жутким хрустом.

— Царенатцы-ы! Иду-ут!

Женский визг. Туча дронов вынырнула из лесных зарослей, устремившись в нашем направлении. Выживших не щадят, выживших добивают.

Восьмого отсека больше не существовало: изменив курс на лету, сферы врезались в бетон зданий. Запоздало застрекотали пулеметы на грузовиках, тут же став добычей.

— Максим… Макс, что это? Как это, Максим? — На Хромии были серые трусики и маска ужаса. Отчаявшись, она держала в руках самый обычный армейский карабин.

Несмелая стрельба стала беспорядочной. Извечно направлявшая всех Бейка знала, как держать девчат в узде и не давать им из единого монолита обратиться в россыпь слабых огневых точек.

Обреченность загоготала над нами ревом двигателей: прорвавшиеся за линию фронта «Драконы» спешили отомстить за павшего собрата. Шагоходы, скрипя пружинами, выскакивали из ночной мглы, словно стая велоцерапторов. Лязг пушек бил по ушам, разрывы сметали заслоны, громили хлипкость укреплений.

Я вырвал карабин из рук Хромии, разинул рот — отдать первый в своей новой жизни приказ. Главное, выдержать командный голос…

— Подобрали сопли, девочки! — Бейка вещала будто из загробного мира, но это точно была она.

Боевой дух, спешащий сгинуть в бездне нашего отчаяния, решил вернуться. Знакомые суровые нотки, возвращали в готовые сдаться души былую уверенность. Вместе с голосом на поле боя присутствовала и сама Бейка. Я озирался, пытаясь понять, где она и никак не мог найти. Пока не увидел, как Айка, с застывшим взглядом, выдавливает из себя одно слово за другим. Посмотрела на меня в ответ — и у меня мурашки побежали по спине. Это были глаза командующей.

— Уснул, Потапов? Какого хрена встал? Поддержи огнем, ну!

Она подскочила, шлепнула меня по спине — ударило, словно молотом.

— Новенькая! Ты маг или где? Что стоишь? Организуй нам… чего ты там умеешь?

Больше я слушать не стал. Война, вклинившаяся в эту ночь, заставляла жить по своим правилам. Вспыхнули огнем первые дроны. Чудом уцелевшие тройняшки сумели откуда-то выволочь нечто, похожее на зенитку. В четыре ствола они кромсали одну сферу за другой. Ага, значит, небо на них, управятся и без меня. Помогу остальным.

Забрал выброшенный Хроми карабин двенадцатого уровня. Могло бы быть и что-нибудь посерьезней. Грех жаловаться.

Рванул в самую гущу, подстрелил низко спикировавшую сферу-камикадзе. Пробитая насквозь, та обломками воткнулась в землю, пропахивая широкую борозду. Взрыв ударил по ушам, оглушил, но это не страшно. Почувствовал, как по подбородку течет теплое и липкое — задело осколком.

Карабин говорил на языке смерти. Беспощадная, она разила механических тварей одну за другой. Шагоход, попавшийся мне на глаза, подставил бронированный бок, спасаясь от пары выстрелов. Я упал наземь, проскользил по рыхлой, распаханной недавними взрывами земле. Новым выстрелом вскрыл коробку управления — металлическая дверца отскочила, сорванная с петель. Жал на гашетку до тех пор, пока стальной великан, гулко ухнув, не начал заваливаться наземь.

Не конец. Далеко не конец.

Сглотнув подступившую к горлу слюну, успел рухнуть наземь и перекатиться, когда сразу два шагохода выскочили на меня. Их пушки лязгнули хищным, желающим моей крови огнем. Карабин принял на себя первый удар, обратился в хлам, тут же развалился на части. Время для той игрушки, что собрала для меня Сейрас — не все ж держать ее про запас.

Пистолет шагоходу не угроза — это ясно с первого же выстрела. Калибр не тот, убойная сила слишком мала, да мне того и не требуется.

Всадил целую обойму в стеклянный сверкающий глаз оптики ближайшей ко мне твари — тот пошатываясь, отступил, врезался в собратьев. Снайперы, долго запрягающие, наконец вступили в игру. Их винтовки ухали гулко и далеко, прошибая насквозь бронированные листы, обращая шагоходы со сферами лишь в пылающие огнем развалины.

А мой глаз лежал на штурмовой винтовке. Ее обладательница стонала от боли, держась за живот. Вряд ли она будет против, если ее игрушка поможет мне вытащить нас из этой западни.

Прыжок веры. Услышал, как