Однако араб плевать хотел на мои приказы. Фыркает, усмехается одними губами, а глаза излучают опасность. Склоняется к моим губам, опускает на них жадный, голодный взгляд, словно хочет выпить меня. Я цепенею, и внизу живота становится тепло. Нехороший знак… Очень нехороший. Опасно это всё. Уйти мне нужно. Но я продолжаю смотреть на него, не в силах отступить даже на шаг. А нужно бы!

— Кра-са-ви-ца, — выговаривает вдруг по слогам, и я обалдеваю. Халим широко улыбается, правильно поняв мой ступор. — He calls you beauty. He is right (Он называет тебя красавицей. Он прав), — хватает меня за талию и с силой вжимает в себя. Я чувствую недвусмысленно выпирающую эрекцию и задыхаюсь от возмущения. Наотмашь бью его ладонью по лицу и в ужасе зажимаю рот руками. Я ударила шейха. Прямо взяла и треснула по нахальной, ухмыляющейся морде. Но, постойте… Он ко мне пристаёт! Пристаёт же, сволочь!

— Ты… Да пошёл ты, понял?! Убери от меня свои руки! — наконец прихожу в чувство и начинаю отбиваться, что есть мочи. На что араб только хохочет, запрокинув голову, и подхватывает меня на руки. Я трепыхаюсь, дёргаюсь в его руках, и он, потеряв равновесие (а, быть может, даже специально) падает вместе со мной на мокрый песок.

Застываю, смотрю в его чёрные как сама ночь глаза. Эль Хамад хватает меня за лицо, легко сжимает пальцами щёки.

— I'll take you to my place. You will be mine. He cannot hide you forever. I will find you everywhere. I will find you and take you! (Я отвезу тебя к себе. Ты будешь моей. Он не может скрывать тебя вечно. Я найду тебя везде. Я найду тебя и заберу!) — шепчет горячо, жарко. Так, что обжигает меня своими словами. Я плохо понимаю его ломаный английский, но суть всё же улавливаю.

— No! Never! (Нет! Никогда!) — снова замахиваюсь, но Халим перехватывает моё запястье, прижимает руки к песку.

— It is very bad that Max and I love similar women (Очень плохо, что Макс и я любим похожих женщин). — Он отпускает меня, поднимается и подаёт руку. Я же зло отталкиваю её от себя и неловко поднимаюсь на ноги.

— I need to go to Max! (Мне нужно пойти к Максу!) — И хоть тут и так всё ясно, но мне нравится его дразнить. Доводить до бешенства, которым тут же загораются чёрные глаза.

Отшвыриваю мокрые волосы назад и быстро удаляюсь, оставляя его стоять на берегу. Завтра мы с Максом уедем, и я больше не встречу этого нахального засранца.

Как же я заблуждалась…

— Ну вот мы и дома, — вздыхаю, вспоминая с лёгкой грустью, каким замечательным был отдых. Особенно первый день, пока там не появился Халим.

— Да. Дома, — Макс привлекает меня к себе, целует в висок. — Поедем куда-нибудь поесть или закажем?

Пожимаю плечами, потому что на самом деле мне всё равно. Мне тепло и приятно, по-домашнему уютно. И абсолютно неважно, где мы будем есть. Главное, что вместе.

Макс на меня не злится и больше не вспоминает о своём дружке. А если и вспоминает, то мне ничего не говорит. И я этому рада. Не хочу думать о Халиме Эль Хамаде. Ничего, кроме внутреннего дискомфорта и стыда мысли о нём не приносят.

— Ладно, закажем что-нибудь, — Максим достаёт из кармана мобильник, смотрит на дисплей, и тут же его брови сходятся на переносице. Я уже знаю, что это значит.

— Что-то случилось?

— Появились дела, малыш. Поужинай без меня, — поднимается с дивана, оставляя меня в полной растерянности.

— Дела? Сейчас? Но ведь ночь уже. Да и мы только приехали. Может, с утра займёшься делами?

Он задумчиво почёсывает подбородок и, кажется, меня даже не слышит. Кому-то быстро набивает сообщение, прячет телефон в карман.

— Я скоро вернусь.

Остаток ночи ворочаюсь в слишком большой для одной меня постели, обнимаю подушку Макса и пытаюсь уловить его запах. К хорошему быстро привыкаешь, и я привыкла… Привыкла видеть и чувствовать его рядом, засыпать в его объятиях. И теперь, стоило ему ненадолго отлучиться, я уже не могу спать и не нахожу себе места.

Ближе к утру понимаю, что он не придёт, и мысленно бью себя по рукам, чтобы не набрать его номер, который, кстати говоря, знаю уже наизусть. Засыпаю с какой-то горечью и тревогой, во сне почему-то плачу.

Мне снится какая-то чужая страна, а может, даже чужой мир… Всё дико странное и пугающее. Меня, обмотанную цепями, тащат какие-то арабы и бросают кому-то под ноги. Я поднимаю голову и встречаюсь с тёмным, насмешливым взглядом эль Хамада.

Вскрикиваю и резко сажусь на кровати. По спине струится холодный пот, а горло жжёт от сухости.

Макс спит рядом, в своей излюбленной манере закинув руки за голову. Никаких арабов и цепей, и я дома, с любимым. Падаю обратно, закрываю глаза.

***

— Доброе утро, — ставлю на тумбочку кофе, склоняюсь, чтобы поцеловать Макса, но он недовольно морщится, переворачивается набок.

— Сколько времени? — смотрит на часы, мгновенно вскакивает. — Блядь, проспал!

Наблюдаю, как он, матерясь, мечется по комнате, натягивает на себя одежду.

— Ты куда? — бормочу растерянно. — Я думала, мы проведём сегодняшний день вместе…

Нет, я не эгоистка, понимаю, что он деловой человек, но вообще-то, если бы не Халим, то мы ещё были бы на Бали, нежились бы под солнышком на берегу океана. У него ведь отпуск.

— Дела, малыш. Кофе дай, — застегивает рубашку, защёлкивает запонки. Я передаю ему чашку, отпивает и обжигается. — Да что за утро, блядь…

— А ты разве всю ночь не дела делал? — не то чтобы я подозревала его в чём-то, я доверяю своему мужчине. Но всё же внутри шевельнулся червячок сомнения. Главное, чтобы этот червячок в змею не превратился.

— Что за допрос? — поставив чашку на тумбочку, подошёл ко мне и, склонив голову, посмотрел исподлобья.

— Это не допрос… Просто я думала…

— Давай думать у нас буду я, ладно? — приподняв моё лицо за подбородок, поцеловал в губы, отошёл. — Так, где мой телефон?

После его ухода долго думаю над своим поведением. Неужели я превращаюсь в маму? Это гены? Я стану такой же? Но ведь Макс не папа, он не станет терпеть подобное. Да и я не планировала становиться вечно бубнящей клушей, да простит меня моя дорогая мама.

Что-то определённо идёт не так, и меня это напрягает. Я должна изменить ситуацию, пока не начал напрягаться и Макс. Не хотелось бы потерять его из-за собственной глупости.

Чтобы в голову не лезли дурные мысли, решаю отвлечься. Убираюсь в квартире — мою полы руками, чищу кофемашину и плиту, перемываю всю посуду. Убираюсь в холодильнике. Хорошо всё-таки, что домработница Макса ушла в отпуск. Так я могу показать, какая я хозяюшка.

Закончив уборку, уделяю внимание себе. Делаю маску из огурцов, придирчиво осматриваю себя в зеркало. С неудовольствием отмечаю, что набрала пару лишних килограммов. Рановато ты, Минаева, расслабилась. Запускать себя в таком возрасте чревато тем, что тебя не в ЗАГС поведут, а на липосакцию. В лучшем случае.