Свидетель:

– Там был ряд политических заключенных, а также некоторое количество иностранцев.

Среди подопытных также были военнопленные и узники концлагеря, приговоренные к смерти.

Обвинитель:

– Эти люди не были добровольцами, не так ли?

Свидетель:

– Нет, не были.

Обвинитель:

– Опишите, пожалуйста, как именно проходили эти эксперименты с гипотермией, а именно: какие испытания проводились, как измерялась температура, каким образом понижали температуру воды в резервуаре и тому подобное.

Свидетель:

– Резервуары были наполнены водой, после чего в нее добавляли лед, пока температура воды не падала до трех градусов [по Цельсию]. Подопытных либо одевали в летные комбинезоны, либо помещали в ледяную воду обнаженными… Всякий раз, когда подопытные находились в сознании, требовалось достаточно много времени, чтобы наступила так называемая анестезия переохлаждения. Температуру тела подопытных измеряли ректально или через желудок с помощью использования гальванометра.

Понижение температуры тела до тридцати двух градусов оказывалось кошмарным. При такой температуре подопытные теряли сознание. Этих людей «замораживали» до достижения температуры тела в двадцать пять градусов, и, чтобы вы лучше понимали масштабы проблемы, я бы хотел кое-что объяснить о периоде проведения экспериментов Хольцленера и Финке. Во время их активной экспериментальной деятельности ни один подопытный не погиб непосредственно во время нахождения в воде. Стремительная смерть наступала уже после, поскольку во время восстановления после этих ледяных ванн температура тела продолжала падать, что в итоге приводило к остановке сердца. Некоторые из этих смертей также были вызваны неправильным лечением – так что, в отличие от экспериментов в камерах низкого давления, здесь смерти были непреднамеренными, в то время как ни одну смерть в барокамере нельзя было назвать несчастным случаем. Все они были преднамеренными убийствами.

Однако все изменилось, когда Рашер взялся за эти эксперименты лично. После этого огромное количество подопытных держали в воде до наступления смерти…

Обвинитель:

– Вы можете вспомнить случаи, когда эти эксперименты с гипотермией проводились на русских офицерах?

Свидетель:

– Да.

Обвинитель:

– Вы сможете поведать об этом трибуналу?

Свидетель:

– Да. Это был самый кошмарный эксперимент из всех проведенных до этого. Двух русских офицеров вытащили из бункера. Нам было запрещено с ними разговаривать. Их доставили на станцию примерно в 4 часа дня. Рашер приказал их раздеть, и им пришлось опуститься в резервуар с водой голыми. Проходил час, другой, и, хотя обычно переохлаждение наступало спустя минут 60, эти двое русских оставались в сознании даже два часа спустя. Все наши мольбы к Рашеру, просьбы сделать им инъекцию оставались тщетны. После трех часов в ледяной воде один русский сказал другому: «Товарищ, скажи этому офицеру, чтобы он нас пристрелил». На что тот ему ответил: «Не жди милосердия от фашистской псины».

После этого пленные пожали руки и сказали друг другу: «Прощай, товарищ».

Если вы вообще можете представить, что нам, другим заключенным концлагеря, пришлось стать свидетелями подобной смерти, но мы ничего не могли сделать, чтобы ее предотвратить, – тогда вы в состоянии понять, насколько ужасно было быть приговоренным к работе на экспериментальной станции.

После того как один юный поляк перевел слова русских Рашеру, хотя и в несколько искаженной форме, тот ушел в свой офис. Поляк тут же попытался дать несчастным анестетик с хлороформом, однако Рашер немедленно вернулся и пригрозил пристрелить нас из собственного пистолета, если мы осмелимся еще хоть раз подойти к подопытным. Эксперимент продолжался не менее пяти часов, после чего наконец наступила смерть. Трупы отправили на вскрытие в клинику «Швабинг» в Мюнхене.

Обвинитель:

– Свидетель, сколько обычно требуется времени, чтобы лишить жизни человека в подобном эксперименте с гипотермией?

Свидетель:

– Эксперименты были разными, их длительность зависела от конкретного случая. Также имело значение, был ли подопытный одет или раздет. Если подопытный был хрупкого телосложения и обнажен, смерть часто наступала спустя всего восемьдесят минут. Но был ряд случаев, когда подопытным удавалось оставаться в живых вплоть до трех часов.

Выживших держали в воде до тех пор, пока в конце концов не наступала смерть.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер писал доктору Рашеру 24 октября 1942 года о врачах и помощниках врачей, которые открыто отказывались участвовать в экспериментах на людях без добровольного согласия жертвы, руководствуясь своими моральными принципами[35]. В числе прочего, он заявил: «Я вменяю в вину этим людям, которые и сегодня отказываются участвовать в экспериментах над людьми и вместо этого готовы позволить немецким солдатам умереть в результате обморожения, измену – государственную измену».

Концентрационный лагерь Дахау был местом, среди заключенных которого было множество представителей религиозных сообществ. Среди узников насчитывалось свыше 2070 священнослужителей, более 1000 из которых погибли. И хотя большинство подобных людей были польскими католическими священниками, среди них были и протестанты, и православные, и мусульмане. Более 300 польских священников погибли в результате медицинских экспериментов или не выдержав пыток.

Один из тех, кому повезло выжить, отец Лео Мичаловский, впоследствии стал участником Нюрнбергского процесса и давал показания в качестве свидетеля обвинения[36]. Вот что он сообщил Трибуналу.

Обвинитель МакХэйни:

– Святой отец, можете ли вы рассказать Трибуналу, что с вами произошло после вашего ареста?

Свидетель Мичаловский:

– Первые два месяца после моего ареста меня держали в тюрьме, а оттуда нас отправили в монастырь. Там собирали и других священников, пока не собралось около девяноста человек, после чего нас отправили в концентрационный лагерь Штуттгоф недалеко от Данцига[37]. Уже оттуда пятого или девятого февраля нас перевели в Заксенхаузен в Ораниенбурге, поблизости от Берлина. 13 декабря 1940 года нас ждал очередной перевод, на этот раз в Дахау. Я находился в Дахау вплоть до прибытия американцев, то есть до самого освобождения, – это случилось двадцать девятого апреля 1945 года.

Обвинитель:

– Святой отец, вы были в Дахау политическим заключенным?

Свидетель:

– Да, я носил красный опознавательный знак, который должны были носить все те, кого арестовали по политическим причинам.

Обвинитель:

– Святой отец, расскажите, случалось ли вам становиться жертвой экспериментов в концентрационном лагере Дахау?

Свидетель:

– Да. Это были эксперименты с малярией, а как-то раз мы оказались вовлечены в высотный эксперимент.

Обвинитель:

– Святой отец, вы сказали «высотный эксперимент»? То есть эксперимент с давлением?

Свидетель:

– Нет, я сказал «пилотный эксперимент».

Обвинитель:

– Что вы имеете в виду?

Свидетель:

– Я так сказал, потому что нас одели в форму пилотов, а потом погрузили в контейнеры, наполненные водой со льдом.

Затем свидетеля расспросили об экспериментах с малярией, которым он также подвергся в Дахау (об этих экспериментах мы подробнее поговорим в главе 7), после чего допрос продолжился следующим образом.

Обвинитель:

– Вы можете