Темпест молчала, удивленно глядя на него. Он был прав, во всем прав. С любым другим она принялась бы спорить, но Страйкера слушала молча и впитывала каждое его слово, как губка.

— Я была глупа, я понимаю это.

— Нет, просто молода. Молодость — это смутное и темное время.

Темпест улыбнулась:

— Благодарю, мой мудрый старый муж.

Страйкер положил руку ей на колено; глаза его зажглись обещанием будущих удовольствий.

— А теперь тихо. Мы приехали.

Темпест с удивлением заметила, что разговор со Страйкером не только дал ей пищу для размышлений, но и помог успокоиться. Теперь она, кажется, уже не боялась встречи с родными.

Страйкер вышел первым и подал ей руку.

— Ну как, ты готова войти в логово львов?

Темпест вышла вслед за ним и подняла на него смеющиеся глаза.

— Конечно. А потом поедем к тебе. Ведь я еще не видела твоей квартиры!

Взявшись за руки, они вместе поднимались по ступенькам.

— Боюсь, тебе там не понравится. Она похожа скорее на номер в отеле, чем на квартиру, в которой можно жить.

— Тогда мы поменяем мебель или подыщем себе новое жилье.

Дверь отворилась им навстречу. Старый дворецкий улыбался во весь рот:

— Добро пожаловать! Позвольте, мисс, от имени всех служащих передать вам поздравления и наилучшие пожелания. И вам, мистер Страйкер.

Страйкер протянул дворецкому руку; Темпест смотрела на него сияющими глазами.

— Поблагодарите всех от нашего имени, Бентон, — ответила она дворецкому, который смотрел на нее с отеческой любовью.

Тот величественно кивнул и указал по направлению к гостиной:

— Вас ждут. Ваши родные хотят отобедать с вами. Повар приготовил ваш любимый торт.

— Шоколадный с кремом?

Дворецкий широко улыбнулся:

— Совершенно верно, миссис Темпест. Она рассмеялась:

— Вот это мне по душе! От мисс Темпест к миссис Темпест!

Страйкер обнял ее за талию и повел через холл.

— Веди себя серьезней, любовь моя, — шепнул он.

Темпест в ответ хихикнула. В этот момент Бентон открыл дверь и ввел молодых в гостиную.

Родным Темпест предстала картина, воплощавшая юность и беззаботное веселье. Темпест была в маленьком белом платье с открытыми плечами; на ногах — белые босоножки. Кожа сияет золотистым загаром, а в рыжих волосах играют отблески тропического солнца. Страйкер стоял рядом: он обнимал ее за талию, словно поддерживал, но в этом жесте не было ничего собственнического.

Оправившись от первого удивления, Артур шагнул вперед.

— Вы задержались. Проблемы с багажом или самолет вылетел с опозданием?

Легким движением бровей Страйкер дал понять, что раскусил эту тактику и не одобряет ее.

— Нет, все прошло без задержек.

— Обед будет готов через час, так что у вас будет время отдохнуть и освежиться. Ваш багаж, думаю, уже на пути сюда.

Отец, похоже, уверен, что они будут ночевать здесь! Темпест хотела возразить, но Страйкер предостерегающе сжал ее руку.

— Благодарим за приглашение, Артур, но, боюсь, мы сможем остаться только на обед. Ведь Темпест еще не видела нашей квартиры!

Артур нахмурился, переводя взгляд с дочери на ее мужа и обратно. Страйкер работал на него — но Артур был умен и понимал, что деловые отношения не распространяются на сферу личной жизни.

— Я уверен, вам будет удобнее здесь. Темпест не привыкла ни готовить, ни убирать за собой.

«Он что, нарочно бьет по больному месту?» — закипая, подумала Темпест. Она едва удерживалась, чтобы не вспылить и не наговорить отцу дерзостей.

Страйкер повернулся к жене и ласково улыбнулся ей. Тестя он как будто и не замечал.

— А по-моему, Темпест прекрасно готовит. Она — смелый и изобретательный повар.

Новобрачные обменялись понимающими взглядами и улыбнулись друг другу, словно вспомнили какую-то общую шутку. В этот миг члены семейства Уитни-Кинг ощутили себя лишними.

Сев на кушетку рядом со Страйкером, Темпест с улыбкой оглядывала родных. Она больше не волновалась о том, что они подумают: какая разница, если Страйкер любит ее и одобряет все, что она делает! Порой он смеется над ней, думала Темпест, но никогда ее не высмеивает. Он уважает ее право на ошибку. Вот еще один ключ к темнице, куда заточили ее завышенные притязания родителей.

— Страйкер имеет в виду спагетти с соусом, — как ни в чем не бывало объяснила она. — Как-то раз одна приятельница посоветовала мне смешать побольше специй; я попробовала — получилось что-то невероятное!

— Готовить не так легко, как кажется, — заметила сестра Темпест, очевидно, стараясь ее выручить. — К этому нужны врожденные способности — а у тебя их, по-моему, нет.

— Спасибо за откровенность, Лаванда, — невозмутимо ответила Темпест.

Та буквально открыла рот, изумленная такой необычной для Темпест сговорчивостью. Но, прежде чем она успела ответить, заговорил брат Роджер:

— В самом деле, почему бы вам не остаться? Страйкер, мы все хотим узнать вас получше. — Роджер был знаком со Страйкером лишь понаслышке, и теперь ему не терпелось поближе познакомиться со смельчаком, сумевшим захомутать его непредсказуемую сестренку.

— Роджер, вы меня удивляете. Вы согласились бы проводить медовый месяц с родственниками? — ответил вопросом на вопрос Страйкер.

Роджер окаменел. Этот молодой человек, настойчивый и трудолюбивый, никогда не отличался быстротой соображения.

— Но ведь вы женились на Темпест только для того, чтобы помочь ей!

— Это в каком смысле? Разве у Темпест есть какие-то проблемы?

Роджер побагровел и обернулся за поддержкой к отцу. Но тот даже не смотрел в его сторону. Все шло наперекосяк; у Артура создалось странное ощущение, как будто до сих пор он совсем не знал свою дочь. Прежде он считал ее вздорной, пустоголовой девчонкой; но теперь в ней чувствовалось какое-то взрослое спокойствие, какая-то… мудрость. Словно она узнала истину, неизвестную ему. Артур пытался отмахнуться от этой неожиданной мысли, но не мог.

Страйкер молчал, слегка улыбаясь, и ждал следующей реплики.

— Но ваш брак… он же ненастоящий! — промямлил Роджер, хмуря белесые брови и бросая взгляд искоса на непривычно молчаливого отца.

— Самый настоящий, Родж, — ответила Темпест и положила голову Страйкеру на плечо.

— Не называй меня Родж! Ты же знаешь, я этого терпеть не могу!

Темпест смотрела на своих родных так, словно видела их впервые. «Почему? — думала она. — Почему Роджера нельзя называть уменьшительным именем? Эти люди выдумали себе сотни бессмысленных правил и возвели их в ранг закона. Нарушитель карается выговором; за особо тяжкие преступления полагается бойкот». Но Темпест больше не боялась наказания. Она свободна и никому не позволит помыкать собой. Она не хочет обижать родных: но ни страх, ни любовь не помешают ей вырваться из клетки, отворенной для нее Страйкером.