не создашь. Может, подруга и была права, когда говорила, что он сам со всем разберется. Но мы были в Эдеме. В месте, где самое невозможное было возможным. И мне не верилось, что ничего нельзя предпринять. Поэтому решила обратиться за советом к Даниэлю.

– Привет! Ты уже слышал, что парня Мари уволили из Пантеона за неуплату налога? – хмуро поинтересовалась я, едва проскользнув в его космосферу.

– Что? А, да… Не повезло, – рассеянно отозвался он, витая мыслями где-то далеко. – Но такое часто бывает.

– Что ты имеешь в виду? – Я внимательнее присмотрелась к приятелю.

Привычная мягкая улыбка исчезла с его губ, а внутренний свет будто поугас, включив режим экономии. Даниэля определенно что-то беспокоило.

– Вроде бы многих писателей со временем отсюда увольняют. Кого-то раньше, кого-то позже. Работа здесь специфическая. Нужно вдохновение и концентрация… Не знаю, чем именно они потом занимаются, но возвращаются обратно редко. Может, не хотят, потому что новая жизнь их устраивает, а прежняя надоела.

– Даниэль, у тебя что-то случилось? – тихо спросила я, понимая, что разговор свернул на что-то личное.

– Нет, все нормально, – отмахнулся приятель и бодрее добавил: – Над проектом работаю. Этот дурацкий шлем меня скоро доконает.

– Даниэль! Мы же друзья. Признавайся, в чем дело.

Приятель немного помялся, но все же рассказал, что Кларисса к нему охладела и он не знает, как реанимировать их отношения. Неужели Мари оказалась права в подозрениях на ее счет? Я надеялась, что она ошиблась. Поэтому предложила устроить ей грандиозное свидание, чтобы напомнить, как вместе им было хорошо. Хотя бы в том кинотеатре под открытым небом, куда меня недавно возил Шон. А если это ничего не даст, то постараться с ней откровенно все обсудить.

Даниэль приободрился, получив руководство к действию, и я, пожелав ему удачи, направилась к Тиму и Максу. Но парни были настолько поглощены своими пернатыми и грызунами, что от меня отмахнулись.

– Пф-ф, Кара, не забивай себе голову ерундой, – пробормотал Тим, даже не взглянув в мою сторону. – Лучше скажи, о чем, по-твоему, думает эта крыса?

Наверное, приятели были правы. В конце концов, и в моем мире люди постоянно переходят с одной работы на другую, и ничего плохого в этом нет. Да и кредиты, пускай и с напрягом, но все же выплачивают. Так отчего же новость, что это случилось с Томом, меня так встревожила? Возможно, потому, что я не ожидала, что нечто подобное может произойти с одним из нас, писателей, представителей класса избранных, в месте, которое казалось мне чуть ли не райским.

Я задумчиво бродила по коридорам центральной трубы, разглядывая портреты авторов, чьи имена навсегда останутся в памяти жителей Эдема, пока случайно не наткнулась на знакомую мужскую фигуру в синем костюме.

– Привет, Шон, – тихо сказала, подходя поближе. – Не ожидала тебя здесь встретить.

Он стоял напротив изображения какой-то рыжеволосой писательницы, но, едва услышал мой голос, медленно отвернулся.

– Я часто прихожу сюда, когда надо подумать, – бесцветно произнес Шон, и мне вспомнилось, что капсулы топов висят как раз в этом секторе Пантеона. Удобно. – А ты что здесь делаешь?

– То же самое.

Он нахмурился и внимательно на меня посмотрел.

– У тебя что-то случилось?

– Не у меня. Парня моей подруги уволили из Пантеона и куда-то перевели, чтобы отработать долг. А сумма немаленькая. Я бы хотела им как-то помочь, но не знаю, что можно сделать в такой ситуации.

– Взять его опыт на вооружение и выбросить ненужные мысли из головы.

Я усмехнулась.

– Так я и думала, что ты скажешь именно это. И все же, неужели ничего нельзя предпринять?

С минуту Шон молчал, обдумывая ответ. Потом коснулся пальцами моего подбородка, приподнимая, подтягивая поближе к себе, и произнес очень серьезно:

– Послушай меня, Карина. Писателей Пантеона за долги вследствие ряда причин периодически увольняют, и ты с этим ничего не поделаешь. Такова данность.

Его правая рука отпустила мой подбородок и рефлекторно взметнулась вверх. Но Шон, поморщившись, одернул себя и опустил ее в карман пиджака.

– Работы – не самое приятное место, но шанс вернуться обратно есть у всех. Все зависит от степени желания. Если парень твоей подруги мобилизует внутренние ресурсы, то сумеет самостоятельно разобраться с долгом. Он взрослый мужчина и сам в ответе за свою судьбу. Что до тебя, Мандариновая девочка, запомни одну простую истину: нельзя всех спасти. Просто потому, что это в принципе невозможно. А значит, лучшее, что ты можешь сделать в сложившейся ситуации, это извлечь из нее урок: не заводить долгов.

Шон что-то еще хотел добавить, но его взгляд переместился мне за спину, и он осекся. Я медленно обернулась и увидела Механического человека, выходившего из лифта.

– Это за мной, – тихо сказал собеседник и, бегло поцеловав меня в губы, прошептал на ухо: – Заеду за тобой в семь. Надень что-нибудь черное, тебе идет этот цвет.

Шона увел коллега, а я, побродив немного по этажу, решила последовать его совету и направилась к себе. После проведенных в Пантеоне выходных в проекте зеркального пространства наметились существенные сдвиги. Даже странно, но мне все давалось легко. То ли из-за того, что идея в общих чертах оформилась в голове прежде, чем я приступила к ее реализации, то ли это было связано с опытом. В любом случае работа в сфере здорово отвлекала, и вскорости я позабыла обо всем остальном.

Когда мы вечером встретились с Шоном, он был собран, задумчив и, как и я, одет во все черное. Более того, в кои-то веки мне довелось увидеть первого писателя Либрума не в привычном дорогом костюме, а в дешевеньком худи, поверх которого была небрежно накинута кожаная куртка.

– Мы летим грабить банк? – весело поинтересовалась я, окинув своего кавалера выразительным взглядом с головы до ног.

– Практически, – усмехнулся он. – Забирайся в карлет. Там и для тебя кое-что есть.

«Кое-чем» оказался скромный черный плащ с огромным капюшоном, который лежал на заднем сиденье.

– Шон, я серьезно, куда ты меня везешь? – повторила свой вопрос, когда мы поднялись в воздух.

– Скажем так, я хочу сводить тебя на одно мероприятие, где лишний раз лучше своим лицом не светить.

Дальнейших объяснений не последовало. Наверное, нормальная девушка на моем месте их бы потребовала или бы попросила вернуться назад. Но мне стало интересно. Поэтому молча надела плащ и, опустив пониже капюшон, принялась смотреть по сторонам, пытаясь угадать, куда мы направляемся. Карлет высадил нас в неблагополучном районе города, а тайным мероприятием оказались писательские бои.

– Они не совсем законные, отсюда и конспирация, – объяснил Шон, когда мы поднялись на импровизированные трибуны, где уже было полно народу.

Публика была разношерстной; от выходцев из неблагополучных семей до гораздо более обеспеченных персон в черных плащах и мантиях, скрывавших их лица. Зрители толпились поближе к огромной арене, огороженной металлической решеткой, что-то кричали и делали ставки. Я с интересом разглядывала мужчин, которые готовились к бою.

Одним из них был рослый брюнет лет двадцати пяти, сильный, уверенный в себе и нахальный. Видимо, фаворит. За его спиной собралась группа поддержки из пяти крупных парней, которые вели себя дерзко, даже не сомневаясь в победе приятеля. Я посмотрела на его противника. Им оказался блондин чуть постарше, истощенный и одинокий. Он то и дело нервно облизывал губы, сжимал пальцы в кулаки и тут же их разжимал, явно настраиваясь на сражение, а его маленькие глазки нервно исследовали поле предстоящей битвы.

– Как думаешь, кто победит? – тихо спросил Шон, глядя строго перед собой.

– Скорее всего, брюнет. Он кажется более крепким.

– Ошибаешься. Победит блондин.

– С чего ты взял? – удивилась я.

– У него взгляд человека, загнанного в ловушку. Такие редко проигрывают, им есть, что терять, – жестко и безапелляционно заявил Шон, и я нахмурилась, уловив в этих словах что-то личное. Но вопросов задавать не стала. А он между тем продолжал: – А вот его противник пришел сюда, чтобы поразвлечься. Он сытый, лощеный и наглый. Процентов семьдесят, что сдаст в середине боя. Будешь делать ставки? Минимальная – десять эфи, максимальная – не ограничена. Но больше тысячи лучше не ставить, в случае выигрыша