Она улыбнулась ему в ответ и без лишних проволочек извлекла из пакета покупки. Улыбка Айсаны стала еще шире. Мещереков приобрел ей спортивный костюм, носки и кроссовки. С тем же успехом он мог облачиться в такой прикид и сам. В качестве заколки девушке досталась черная резинка. Но выбирать Айсане не приходилось. Она быстро обулась, стянула с себя грязные штаны, натянув вместо них трико, поверх блузки накинула олимпийку. Застегивать ее не стала. Небрежно стянула волосы на затылке резинкой.

– Мне уже значительно лучше. Спасибо. – Она положила конфискованный у одного из сотрудников «Моссада» пистолет рядом с собой на сиденье. – Как насчет еды?

Мещереков указал рукой на второй пакет, который поставил рядом с собой.

– Я взял кое-что. Хотите перекусить прямо сейчас?

– Конечно. Давайте.

Она схватила пакет, и первое, что выудила из него, была палка колбасы. Айсана ловко переломила ее пополам и одну из частей почти торжественно вручила Олегу. Далее, не дожидаясь сотрапезника, она с удовольствием вонзила зубы в колбасу.

– Там есть хлеб, – посоветовал девушке Мещереков.

Она отрицательно покачала головой. Повернув голову назад, он с улыбкой наблюдал за действиями Айсаны. Вновь она вела себя как девочка-подросток. Голодная и обездоленная сиротка, каких Олег не раз видел по телевизору в передачах про детские дома, и всегда испытывал к этим детям самое неподдельное сочувствие.

– Мне снился Руджум Аль-Хири, – призналась Айсана с набитым ртом, и Олег, решивший последовать ее примеру и уже откусивший кусок колбасы, не сразу понял, что она сказала. – Мне кажется, я очень ясно видела его, хотя… Я не помню, чтобы бывала на этом месте.

Мещереков мигом перестал жевать.

– А еще что вы там видели? – спросил он.

– Больше ничего, – разочарованно поморщилась Айсана. – Но с этим местом связана какая-то тайна… Это точно. И оно священно.

– Какая тайна.

– Не знаю. Мне говорили.

– Кто?

Она откусила еще колбасы и полезла в пакет за предложенным хлебом.

– У вас есть вопросы попроще, Олег? Те, на которые у меня есть ответы.

На некоторое время в автомобиле установилось молчание. Мещерекову хотелось расспрашивать девушку еще, но он не знал, с какой стороны подступиться. И боялся спугнуть ее. Боялся, что она совсем замкнется в себе. Профессор стряхнул с колен крошки.

– Знаете что, Айсана. У меня появилась идея. Мы должны поехать туда, и, возможно, на месте ваша память даст значительный проблеск…

– Поехать куда?

– На Гилгал Реф… Простите, – стушевался он. – Я хотел сказать, на Руджум Аль-Хири. Там вы можете вспомнить…

Мещереков осекся, заметив, что Айсана как-то странно на него смотрит. Словно он сумасшедший.

– Вы в своем уме? – тут же подтвердила она его догадку. – Если «Моссад» каким-то образом связывает меня с Руджум Аль-Хири, то там они будут искать в первую очередь. Ну, в одну из первых, это уж точно. Я понимаю… – Девушка мягко положила руку на плечо Олега. – Пониманию ваше желание как можно скорее разобраться с загадкой, ради которой вы, видимо, и приехали в Иерусалим, но… Мы должны выждать время. Хотя бы немного. Я обещаю вам непременно вспомнить что-нибудь существенное.

Мещереков даже не попытался скрыть своего расстройства.

– Тогда куда же мы?..

– Нам нужен мотель. Причем чем неприметнее, тем лучше, – сказала Айсана.

Шолом Фишер, коренной израильтянин, проработал на «Моссад» большую часть своей жизни, но до сих пор, в свои пятьдесят четыре года, продолжал оставаться рядовым сотрудником. Агентом, исполнителем, одним из тех, кто находился на побегушках у этого выскочки и блюдолиза Меера. Фишер всегда болезненно переживал это свое незавидное положение в организации, но все свои переживания держал внутри себя, не выставляя их напоказ. Для Вентайла, впрочем, как и для Меера, Фишера не существовало – в принципе.

Взять, к примеру, сегодняшний случай с бегством этой арабской девицы. Он, Фишер, мог запросто отличиться, всадив ей пулю в голову гораздо раньше, чем она успела бы причинить вред этому русскому профессору. А даже если бы и причинила, то что? Сейчас ситуация уж точно не была бы хуже, а из него не делали бы козла отпущения. Мало того что девка завладела его личным оружием в кабинете Меера, когда последний сам и отдал приказ бросить его, так она еще и заставила Рифе связать его и засунуть в рот вонючий кляп. И этот бесхребетник покорно исполнил все ее распоряжения. Зато теперь рвет и мечет. «Усильте поиски!» «Найдите ее и уничтожьте!» «Почему до сих пор нет никаких результатов? Вы что там баклуши бьете?» Он снова на коне. Живой и невредимый. А вот Сахейм, нашедший в себе силы проявить бесстрашие, погиб. И самое поганое в том, что уже через месяц никто не вспомнит, как эта сука метнула ему карандаш в глаз. «Кто такой Сахейм?» – «А тот парень, что работал в паре с Фишером. Парочка неудачников». И все. Больше ни слова.

– Ты чего приуныл, Шолом? – выдернул Фишера из невеселых размышлений его новый напарник Глейц, увлеченно крутя баранку и попыхивая зажатой в зубах вонючей сигаретой. – Смотри, какой вечер сегодня задался! Не жарко, и дождя нет – самое то.

– Я сегодня не в том настроении, чтобы наслаждаться погодой. К тому же, мы не просто так катаемся, Глейц. Ты не забыл об этом?

Глейц был на два-три года младше Фишера, и стаж его работы в «Моссаде» был значительно меньше. Он был небольшого роста, чрезвычайно подвижный, с длинными густыми черными волосами, быстрыми жестами и черными глазами, все время постреливающими по сторонам. Фишера раздражали вечная жизнерадостность и оптимизм этого человека. Из всех сотрудников «Моссада» он меньше всего хотел бы работать в паре с Глейцем, но, как и во всех предыдущих случаях, его мнения никто не спросил. Меер решил именно так, и точка.

– Да, я помню.

Глейц в очередной раз пыхнул сигаретой, и сидящий рядом на переднем сиденье автомобиля Фишер невольно закашлялся. В салоне уже скопился плотный дым. Фишер приоткрыл окно.

– Только все это глупости, Шолом. Поверь мне.

– Что глупости? – Фишер повернул голову.

– Ну вот эти катания по улицам в надежде отыскать беглянку. Сколько еще таких, как мы, патрулируют теперь город, прочесывая квартал за кварталом и заглядывая во все помойки и подворотни? – Глейц засмеялся и покачал головой. – И чем только думает Меер? Вот скажи мне, Шолом, что бы ты сделал на месте этой девицы?

– К счастью, я не на ее месте. И никогда на нем не буду, – отрезал Фишер.

– Не зарекайся, – Глейц снова засмеялся, но его напарник не оценил шутку по достоинству, и после недолгой паузы Глейц продолжил свои рассуждения: – А вот будь я на ее месте, Шолом, я бы сразу забился в какую-нибудь дыру и не высовывал бы головы. Сразу же! А еще лучше подался бы под теплое крылышко Нафеза Анбааса. Так что нам не кататься надо, а информаторов трясти. По полной программе.