– Контроль дал сбой?

Гринберг сухо откашлялся – напор со стороны Вентайла вызывал в нем чувство внутреннего дискомфорта. Он даже нервно поерзал на стуле.

– Не совсем так, – предпринял попытку оправдаться Гринберг. – Я пытался установить контроль над всеми ее эмоциями… Вы ведь знаете, что существует такое понятие, как природа инстинктов. Чисто человеческих инстинктов…

– Ближе к делу, профессор, – поторопил его Вентайл, не снимая руки с плеча старца.

– Вы ставили передо мной определенные задачи, Гордон. И я преимущественно занимался сознанием девушки. Выкладками ее памяти…

– Хорошо, это я понял. Давайте разговаривать проще и по существу. Как скоро она может вернуться в нормальное для нее русло? Когда к ней вернется память со всеми вытекающими последствиями?

– Трудно сказать, – замялся Гринберг. – Но, думаю, не так уж и скоро. Это не быстрый и совсем не легкий процесс. Я поставил в ее сознании блок. Мощный блок… А, ко всему прочему, наша подопечная до сих пор еще находится под действием психотропных препаратов. В ее крови…

– Оставим химию, – Вентайл рубил на корню все попытки Гринберга соскочить со скользкой для него темы. – Я не очень силен в ней, но даже мне известно, профессор, что действие любых психотропных препаратов нейтрализуется действием других психотропных препаратов. Разве не так?

– Теоретически, да. Но положение, в котором находится сейчас Айсана…

– Что там с блоком, о котором вы говорили?

– Ну… – Гринберг был уже почти полностью деморализован. – Блок был поставлен мощный, как я уже сказал, однако… Я бы все же большую ставку сделал на препараты…

– Мы не в букмекерской конторе, профессор! – Желваки напряглись на лице Вентайла, и это было пока первым и единственным проявлением его эмоций. – Так что давайте обойдемся без ставок. Вернемся к блоку. Как его можно снять?

Минуты две или три профессор хранил молчание. Меер уже завершил свой последний разговор по телефону и вновь принялся нервно расхаживать по кабинету. Лишь на пару секунд он останавливался напротив сидящего Гринберга, пристально вглядывался в его морщинистое лицо и тут же продолжал свой «променад».

– Поставленный мной блок может дать сбой при любой эмоциональной встряске… Направленной в нужное русло…

– Что значит «направленной в нужное русло»? – гнул свою линию Вентайл.

– Ну если бы с Айсаной общались квалифицированные специалисты, психологи или…

– Или?

Гринберг вынужден был сдаться. Он тяжело вздохнул и опустил обе руки между колен.

– Если с ней будут общаться люди, знающие, в каком направлении скорректировать ее мысли и воспоминания, блок может дать существенную трещину… И здесь уже по принципу ледника… Она может быстро если и не стать прежней, то, во всяком случае, вспомнить очень много. Много чего… нежелательного.

Вентайл снял руку с плеча Гринберга, но он почему-то не почувствовал от этого значительного облегчения. Внутреннее давление, исходившее от Вентайла, было куда тяжелее.

– Вы умеете успокоить, профессор, – саркастически заявил Гордон, возвращаясь к своему столу. – Из всего сказанного вами я смело могу сделать вывод, что мы в полном дерьме.

Гринберг облизал губы.

– Вы напрасно игнорируете препараты, о которых я…

– Идите вы к черту со своими препаратами, профессор. – Вентайл плюхнулся в кресло. – У меня к вам последний вопрос. И будьте так добры, ответьте на него честно. Без всякого словоблудства.

– Что за вопрос?

– Когда мы отыщем ее, практичнее будет ликвидировать ее?

Гринберг недолго колебался с ответом.

– Да.

Вентайл коротко переглянулся с Меером.

– Вы свободны, профессор, – равнодушно бросил он.

* * *

С самого начала это задание не казалось ему таким уж сложным. Юдаев не верил в то, что ситуация с какими-то там библейскими сказаниями о древних великанах может представлять столь острый оперативный интерес для Службы внешней разведки. Гибель французского ученого, на которой акцентировал свое внимание Чепуров, казалась ему случайным стечением обстоятельств. Нет, это совершенно не значило, что Валерий думал отнестись к своему новому заданию спустя рукава. Как человек ответственный, он не мог позволить себе подобной вольности. Но в то же время он и не предполагал, что ему придется столкнуться с особыми трудностями, ведя наблюдение за русским ученым.

Сегодняшний визит Мещерекова в «Моссад» и его последующее таинственное исчезновение заставили Юдаева взглянуть на всю эту ситуацию иначе. Те самые непредвиденные обстоятельства, о которых говорил Чепуров, требовали полной мобилизации сил. «Моссад» – противник более чем серьезный. Юдаев прекрасно знал, что история этой могущественной организации – неотъемлемая и весьма значительная часть истории национального становления Израиля. Более пятидесяти лет Израиль находится в состоянии войны с Египтом, Сирией, Иорданией, Ливаном, Ираком и другими государствами. В мире еще не было шпионской организации, которая настолько сильно повлияла бы на развитие самого ремесла разведки. Эти достижения весьма значительны, если учитывать возможности израильских спецслужб. «Моссад» – это разведывательно-антитеррористический монстр, мускулы которого сравнимы лишь с ФСБ, ЦРУ и МИ-6. Про самые известные операции «Моссада» – перехват знаменитого письма Хрущева с разоблачением Сталина в пятьдесят шестом году и дерзкое похищение в шестидесятом нацистского военного преступника Адольфа Эйхмана из Буэнос-Айреса – до сих пор ходили легенды, и, как сотрудник СВР, Юдаев не мог не знать о них.

Однако даже и у такого монстра, как «Моссад», должны быть слабые места. Взять хотя бы тот факт, что служба эта создавалась в весьма стесненных обстоятельствах.

Юдаев вышел из автомобиля, поставил его на сигнализацию и, внимательно оглядевшись по сторонам, направился к зданию. Обогнув массивное строение, Валерий зашел с его тыльной стороны, где был полупустынный частный сектор. Очень удобное расположение для создания потайного выхода, не обозначенного ни на одном из планов эвакуаций или на каких-либо иных документах. Прогулочным шагом Юдаев двинулся вдоль торца здания. В то же время он пристально ощупывал взглядом каждую щелочку кирпичной кладки. Одно из мест привлекло его внимание. Часть стены всего на пару сантиметров выступала вперед, выбиваясь из общего монолита.

Юдаев остановился и не спеша раскурил сигарету. Послеобеденная пасмурная погода позволяла облюбовать отдельные теневые места с этой стороны здания. Юдаев подошел ближе к стене и коснулся руками кладки. Подушечки пальцев, не уступавшие по своей чувствительности пальцам медвежатника, принялись методично обследовать квадрат за квадратом.

Осторожные, мягкие шаги слева заставили Юдаева мгновенно насторожиться и поспешно скользнуть в тень. Случайный прохожий? Или нет? В пределах его видимости появился мужчина, облаченный в джинсы, бежевую рубашку навыпуск и накинутую поверх нее кожаную жилетку без рукавов. Мужчина двигался неровно, что выдавало в нем подвыпившего человека.