Тиниен покосился на четко очерченные пики Тамульских гор,проступавшие в нескольких лигах к западу.

– Мне бы очень не хотелось заставлять троллей ждать,Улаф, – с притворной серьезностью заметил он.

– Так ведь мы не назначали им встречи. Тролли все равноничего не заметят. У них весьма приблизительное чувство времени.

Они въехали во двор трактира, оставили коней у коновязивозле конюшни и вошли в трактир.

– Нам нужна комната, – сказал Улаф трактирщикупо-тамульски, с сильным акцентом.

Трактирщик, низенький, хитрого вида человечек, окинул ихбыстрым оценивающим взглядом, сразу отметив остатки обмундирования,составлявшие большую часть их одежды. Лицо его отвердело. Солдат в такихгородках зачастую встречают неприветливо, и тому есть множество веских причин.

– Ну, не зна-аю, – протянул он тонким монотоннымголосом. – У нас сейчас самое горячее время…

– Это поздней-то осенью? – скептически осведомилсяТиниен. – Именно так у вас и выглядит самое горячее время?

– Ну-у… всякий час прибывают возчики. Улаф взглянул заспину трактирщика, в дымную, с низким потолком пивную.

– Я насчитал троих, – холодно заметил он.

– Скоро приедут еще, – торопливо пояснилтрактирщик.

– Ну разумеется, – с сарказмом согласилсяТиниен, – но их-то еще нет, а мы уже здесь, и у нас есть деньги. Может,хочешь побиться об заклад на то, появится ли здесь к полуночи еще одна повозка?

– Капрал, – сказал Улаф, – да он попросту нехочет иметь дела с парой отставных ветеранов. Пойдем-ка поболтаем с местнымкомиссаром. Уверен, ему будет крайне интересно послушать, как этот пареньпринимает солдат его императорского величества.

– Я верный подданный его императорскоговеличества, – поспешно заверил трактирщик, – и для меня большая честьпринять в своем трактире храбрых ветеранов его армии…

– Сколько? – перебил его Тиниен.

– Э-э… полукрона?

– Он, сдается, не слишком уверен, а, сержант? –обратился Тиниен к своему другу и снова повернулся к трактирщику. –Парень, ты неверно нас понял. Мы не собираемся покупать у тебя комнату. Мыпросто хотим снять ее на одну ночь.

Улаф тяжело воззрился на маленького перепуганного тамульца.

– Восемь грошей, – объявил он не терпящимвозражений голосом.

– Восемь? – пронзительным голосом переспросилтрактирщик.

– Либо соглашайся, либо нет – и хватит трепаться. Намеще нужно отыскать комиссара, пока не стемнеет.

– Суровый вы человек, сержант.

– Так ведь тебе никто и не обещал, что жить будет легкои весело. – Улаф отсчитал несколько монеток и позвенел ими наладони. – Так берешь или нет?

Трактирщик мгновение терзался мучительными раздумьями, потомвсе же с явной неохотой взял деньги.

– Ты лишил меня развлечения, – посетовал Тиниен,когда они возвращались к конюшне, чтобы позаботиться о лошадях.

– Меня замучила жажда, – пожал плечамиУлаф. – Кроме того, пара бывших солдат наверняка заранее знала бы, сколькоони склонны заплатить, верно ведь? – Улаф поскреб подбородок. – Можетбыть, сэр Герда не стал бы возражать, чтобы я сбрил его бороду? Она ужасночешется.

– Улаф, это же не его лицо, а твое. Его простоизменили, чтобы ты стал похож на сэра Герду.

– Это так, но когда дамы будут возвращать намизначальный облик, это лицо будет образцом для сэра Герды, и, когда онизакончат, он окажется с обритой физиономией. Ему это может не понравиться.

Они расседлали коней, поставили их в стойла и отправились впивную. Тамульские питейные заведения резко отличались от эленийских. Столыздесь были намного ниже, зал обогревал не камин, а изразцовая печь – впрочем,дымила она не хуже камина. Вино подавали в изящных чашечках, а пиво – в дешевыхоловянных кружках. Пахли они, однако, почти одинаково.

Улаф и Тиниен приступили ко второй кружке, когда в залепоявился чиновного вида тамулец в шерстяной мантии, покрытой пятнами от еды. Оннаправился прямиком к их столу.

– Я бы хотел взглянуть на ваши отпускные свидетельства,если не возражаете, – высокомерно объявил он.

– А если возражаем? – осведомился Улаф.

– Что? – чиновник заморгал.

– Ты сказал – «если не возражаете». Что, если мывозражаем?

– Я имею право требовать у вас эти бумаги.

– Что ж ты тогда просишь? – Улаф запустил руку подкрасную форменную куртку и достал оттуда измятые бумаги. – В нашем полкуте, кто имел право приказывать, никогда не просили.

Тамулец прочел отпускные свидетельства, которыми Тиниена иУлафа снабдил Оскайн в добавление к их маскировке.

– Бумаги как будто в порядке, – заметил онпримирительным тоном. – Простите, что я был так резок. Нам было веленопосматривать, не появятся ли дезертиры – из-за всех этих беспорядков, вы жепонимаете. Едва только в воздухе запахнет войной, армия сразу становитсямалопривлекательным местом. – Он окинул их глубокомысленнымвзглядом. – Я вижу, ваш полк стоял в Материоне. Тиниен кивнул:

– Это была неплохая служба – только вот все времяприходилось наводить глянец да терпеть проверки. Присаживайтесь, комиссар.

Тамулец слабо усмехнулся.

– Увы, капрал, всего лишь младший комиссар. Эта дыра незаслуживает того, чтобы здесь торчал комиссар. – Он опустился настул. – Куда вы направляетесь, парни?

– Домой, – ответил Улаф, – в город Верел, чтов Даконии.

– Простите мои слова, сержант, но вы не слишком-топохожи на дакита. Улаф пожал плечами.

– Я пошел в родню по материнской линии. Моя матьродилась в Астеле. Скажите-ка, младший комиссар, много ли времени мы сэкономим,если напрямик через Тамульские горы двинемся к Супаль? Мы думали устроиться тамна какое-нибудь торговое судно, пересечь Арджунское море до Тианы и оттудаверхами доехать до Сэйраса. А там до Верела рукой подать.

– Я бы не советовал вам, друзья мои, углубляться вТамульские горы.

– Бури? – спросил Тиниен.