– Ваша матушка такими… гм… элементарными вещами не злоупотребляла.

– А вы за ней подсматривали?

Я вынужден был согласиться, что нет, не подсматривал. Однако напомнил, что из поездок Флоссия обычно возвращалась грязной, как любой другой путник.

– Ха, – сказала Фергия, отправив в полет свернутую из записки птичку, – она просто не любит колдовать на глазах у посторонних. Они ведь тоже захотят помыться после долгого перехода.

– А защитных чар не существует? Чтобы не пачкаться?

– Существуют. Только, повторяю, остальным тоже захочется такие, а чтобы зачаровать целый отряд – и вы б еще предложили с лошадьми вместе, чтобы их чистить не приходилось, – сил уйдет немало. А вдруг враги?

– То-то вы силы не бережете, – не удержался я.

– Могу себе позволить, – улыбнулась она. – А у мамы дракона под рукой нет.

– У нее есть Лауринь…

– Во-первых, не всегда, во-вторых, он, конечно, отличный боец, но не умеет летать и дышать огнем. И хватит мне зубы заговаривать! Вы учиться будете или нет? Решайте скорее, не то передумаю!

– Буду, – после короткого колебания ответил я. – Только как вы намерены меня обучать?

Фергия вздохнула.

– Книг у меня под рукой нет, на словах растолковывать слишком долго, поэтому я вам просто покажу.

– Я уже видел, как вы это делаете.

– Да не я! А вы! Одним словом, – сама себя перебила Фергия, – вы снова пустите меня в свое сознание, как тогда с Игиридом, – в тот раз ведь все получилось, хотя задача была намного сложнее, – а я уж найду, где там у вас водоносная жила.

Прозвучало это угрожающе, но отказываться было поздно. Не убьет же она меня, верно? Ну, во всяком случае, мне очень хотелось в это верить…

Получив мое согласие, Фергия довольно кивнула – еще бы, ее прадед наверняка сгрызет трубку от зависти, если узнает, что она ставила опыты на живом драконе! – и приказала мне закрыть глаза, расслабиться и ни о чем не думать. И не забыла присовокупить: мол, это мое обычное состояние, так что это не составит мне труда.

Как и в прошлый раз, удовольствия от проникновения в мое сознание я не получил. Боли, впрочем, тоже не испытывал, и на том спасибо, а вот отличия заметил: тогда Фергия использовала меня как промежуточное звено, от меня требовалось только не сопротивляться и предоставить ей пользоваться моей силой, чтобы добраться до воспоминаний Игирида. Теперь же… Сложно подобрать сравнение, но я справился.

В северных странах людей на рынках развлекают кукловоды. У некоторых куклы подвешены на веревочках, и я не мог даже представить, сколько нужно тренироваться, чтобы заставить такую игрушку двигаться почти как человек… А у других, попроще, кукла надевается на руку: на один палец садится голова, еще два становятся руками… Вот и я сейчас чувствовал себя такой куклой: Фергия, фигурально выражаясь, засунула руку в мой разум и теперь что-то перебирала внутри.

Мне стоило огромных усилий сдержаться и не сопротивляться ей; остановила меня лишь мысль – если я воспротивлюсь вмешательству, на которое сам же и согласился, и выброшу Фергию прочь, она может пострадать. А калечить ее я вовсе не хотел… хотя время от времени тянуло швырнуть в нее чем-нибудь тяжелым.

И вдруг что-то изменилось, словно Фергия зацепила какую-то ниточку у меня внутри, и та порвалась. Или нет, вернее сказать – сильно натянулась, а потом…

Потом, помню, я стоял и смотрел на бьющий на моей ладони фонтан, а Фергия хохотала, хлопая себя по коленям. А успокоившись, велела:

– Хватит уже, Вейриш, даже у вас силы не безграничны. Хотели вымыть руки – ну вот, вымыли, и достаточно.

– Гм… а как это остановить? – сконфуженно спросил я, и она снова захохотала.

Нет, в итоге у меня получилось и перекрыть воду, и снова ее вызвать, и так несколько раз подряд, пока Фергия не удостоверилась, что я овладел этим «нехитрым трюком», как она выражалась.

Я же думал, преисполнившись гордости, что смогу теперь позабавить Аю… А еще – что никогда не прощу Фергии этот обидный смех!

– Вейриш, – сказала мне Фергия, как следует рассмотрев утопленников при свете своего огонька-спутника, – это дело действительно очень скверно пахнет.

– Я чувствую.

Что верно, то верно: по нашей жаре покойник начинает смердеть уже через несколько часов, а эти двое бултыхались в море несколько суток.

– Не в том смысле, Вейриш, – произнесла она, и что-то в ее голосе заставило меня обернуться. – Подойдите, взгляните поближе.

Мне вовсе не хотелось любоваться утопленниками, но когда Фергия просит… то есть, я хочу сказать, требует, отказаться не выйдет.

Один выловленный из моря покойник, тот, что с бочонком, был обычным моряком – жилистым мужчиной в простой холщовой рубахе и штанах, босым, дочерна загорелым, с цветными наколками на руках. А вот другой… Рассмотрев тело получше, я невольно выругался.

Это была девушка. Совсем молоденькая, лет семнадцати на вид, одетая по-мужски, с остриженными по плечи темными волосами. Руки у нее тоже были украшены наколками, но иными, нежели у мужчины.

– Они что, кроме орты еще и рабов возили? – спросил я наконец.

– Не мелите чепухи, Вейриш, – мрачно сказала Фергия. – Какая же это рабыня? Это морская ведьма.

– Из дома Эйле?

– Откуда же еще? По узорам видно. И магией разит.

Она явно не горела желанием объяснять мне, что привело ее в столь скверное расположение духа, а я не настолько хорошо разбирался в делах северян, поэтому спросил:

– Отчего же она не спасла корабль? Я думал, ведьм ради того и берут на борт, чтобы они вызывали нужные ветра и не дали потонуть, случись что! Почему тогда «Тюленю» помешал штиль? – вопросов у меня было предостаточно. – Сил и умения не хватило справиться со здешними ветрами и течениями? Она с виду совсем девочка…

– Эта девочка могла утопить парочку боевых данжерских галер, – резко ответила Фергия. – Но здесь ничьих галер не было. И погибла она не от заклятия и не от вражеской стрелы. И не захлебнулась, это точно.

– Как же тогда?

– Пока не знаю. Похоже… – Фергия замерла на мгновение, встряхнула головой и продолжила: – У нас на Севере говорят – в ней жизнь закончилась. Как в Данна Аре, помните?

– Еще бы! Только ведунья была совсем дряхлой, не то что эта… ведьма.

– Вот именно. Что-то тут нечисто, – пробормотала Фергия и отошла к первому утопленнику. Он привязался к бочонку, а вернее – просунул руку в одну из веревочных петель, которые используют грузчики. – И этот не утонул, просто умер. Перед тем глотнул немного воды, но не захлебнулся, нет.

Воцарилось молчание, только ветер посвистывал в камнях.