Я обернулся к большим песочным часам, ставшим неизменной деталью моего пребывания в подземелье. Последние песчинки утекали сквозь узкий перешеек, намекая о том, что скоро Кирия отправится встречать меня у выхода.

Кирия. Желание придушить ее в потайном коридоре немного приутихло, но общаться с девушкой, как прежде, зная, что она натворила, я уже не мог. Дочка Угря была не первым человеком, подложившим мне по жизни свинью, так почему именно ее подлость переживается столь болезненно? Прав был старый мошенник Промокашка, обожавший по пьяной лавочке пространные рассуждения о шлюхах и о том, что привязываться к ним не стоит ни под каким видом. А Кирия – шлюха. Ухоженная, лоснящаяся, умная и оттого ничуть не менее продажная.

Словно желая подтвердить эту мысль, сегодня девушка особенно постаралась с нарядом. Глубокий вырез платья был не менее вызывающим, чем носили обычно девочки Нелии, но широкая полупрозрачная шаль скрадывала всю непристойность, сводя ее к таинственным полунамекам. Выбившийся из прически темный локон кокетливо пристроился на полуобнаженной груди. Кирия стояла передо мной очередной неразгаданной тайной, как будто и не было всех дней и ночей, за которые я успел изучить это тело до последней родинки. Я хотел ее. Так же безудержно и сильно, как в тот день, когда впервые увидел сидящей в библиотеке на диване. Интересно, что ей от меня надо?

– Ты выглядишь усталым и раздраженным, – мурлыкнула она, поводя бедрами. – Давай я помогу тебе отдохнуть.

Еще вчера я бы купился на этот мягкий тон и чарующую улыбку. Сегодня я знал, с каким совершенством умеет притворяться эта женщина.

Вот как, значит, ты со мной, да? Ладно, будь по-твоему.

До комнаты Кирии мы добирались молча. Пропустив ее вперед, я прикрыл дверь и повернул в замке ключ. Чтобы ни одна тварь не помешала предстоящему интересному разговору.

С ласковой улыбкой девушка скользнула ко мне. Миндальничать я не стал. Ухватился за край выреза обеими руками и дернул изо всех сил. Дорогая ткань треснула, превращаясь в никчемную тряпку. Бесцеремонно вытряхнув Кирию из остатков платья, я повалил ее животом на туалетный столик, прямо на стоящие там коробочки, флаконы и прочие женские принадлежности. Мы и раньше выходили порой за некоторые рамки – уличный парень и холеная папина дочка, но тогда это было игрой, дурашливой и недолгой. Теперь все происходило всерьез. Мне хотелось ее унизить. Заставить почувствовать себя раздавленным ничтожеством. Отплатить сторицей за неожиданную боль, которую причинила мне ее подлость. Кирия долго учила, как доставить женщине удовольствие. Но она не зря называла меня смекалистым парнем. Плох тот ученик, который не усвоит больше, нежели сказал ему учитель. Я понял саму суть этого сложного языка, которым можно выразить безграничную нежность… или уничтожить в прах. Я оскорблял ее каждым движением, давая почувствовать себя дешевой подстилкой, бездушной вещью, которую, использовав, отшвырнут в угол. И Кирия прекрасно поняла, что я хотел до нее донести. По правде, я полагал, что эту вертлявую тварь не пронять ничем, но когда я, получив желаемое, равнодушно наклонился за штанами, в глазах ее стояли слезы.

– За что? – прошептала девушка, оборачиваясь ко мне.

Мне не было ее жаль ни капельки. Пусть скажет спасибо, что не передал ей привет от боевой подруги в том виде, как та требовала.

– Сама не догадаешься? Знаешь, за твои выкрутасы Змейка просила порезать тебе лицо. Но я все-таки выбрал свой вариант. Обходиться с тобой так, как заслуживают лживые шлюхи.

– Ксилиан, я… Пойми, я не имела выбора! Да и ничего страшного с ней не произошло. Все женщины через это проходят!

Под моим взглядом Кирия сжалась, словно в ожидании удара, – пожалуй, именно это меня и остановило. В самый последний момент я задержал руку и просто сгреб ее за плечо, грубо встряхивая:

– Только не притворяйся дурочкой, а? Ты прекрасно понимаешь, что именно натворила! Ты попросту обезглавила банду. Второй раз подряд. Без меня они могли удержаться. Но теперь, без Подсолнуха и Змейки… И после этого ты еще смела крутить передо мной хвостом? Улыбаться, рассказывать, какой я замечательный? Дрянь.

Я отпустил ее – точнее, швырнул на вышитое шелком покрывало огромной кровати. Кирия коротко всхлипнула, отворачиваясь и прикрывая лицо руками. Падучие звезды, даже в таком виде эта лживая блудница умудрялась оставаться на редкость соблазнительной! Похоже, это было отработано у нее до инстинкта, как у меня – хвататься за нож при малейшем подозрительном шорохе. Будь ты хоть при смерти, но веди себя так, чтобы все мужчины вокруг слюнями исходили. Что ж, сама этого добивалась.

Дождавшись, когда тело станет готовым к очередному заходу, я ухватил Кирию за лодыжки и, разведя ей ноги, рывком подтянул к себе.

– Не надо, пожалуйста, Ксилиан! – взмолилась девушка, растирая слезы по опухшим красным векам. – Я виновата перед тобой! Очень! Но не надо, прошу! Ты ведь не такой на самом деле!

Я отпустил ноги, броском перемещаясь вперед и придавливая ее за плечи к кровати.

– А какой? – мягко, почти что нежно поинтересовался я, медленно склоняясь к самому ее лицу. – Недорослый наивный лопух, которым можно крутить как угодно, а, домашняя девочка?

– Нет! – Она уже кричала в голос. – Ты очень хороший, добрый парень, с которым я поступила очень и очень плохо! И мне горько видеть, что с тобой творится! Пусти, пожалуйста, пусти! Ты ведь не мне боль причиняешь, а себе! Мне-то что, я всякого натерпелась, а вот ты…

Шлюха знала, что делала. В какой-то момент ее сбивчивых рыданий мне совершенно расхотелось продолжать. Зареванная, растрепанная женщина, с наливающимися на груди, плечах, животе фиолетово-красными следами моих пальцев, не вызывала больше никаких чувств, кроме снисходительной жалости.

«Да, знатно я ее отделал, – отстраненно подумалось мне. – О своих любимых вырезах на неделю так точно может забыть».

Опустошенный и усталый, я растянулся на измятом покрывале и хмыкнул:

– Добрый парень. Бандитский главарь. Расскажу кому-нибудь, как ты меня назвала. Когда посмеяться охота будет!

Все еще продолжая всхлипывать, Кирия села, подтянув колени к груди, и спросила, отвернувшись в сторону:

– Это Рандер тебе рассказал, да? Бойцовый Пес?

– Ворона в окошко накаркала, – огрызнулся я.

Рандер – вот как, оказывается, Пса зовут. А я и не знал. Что ж, похоже, Кирия сама придумала лучшую версию объяснения. Против того, чтобы свалить на Угрева помощника свою излишнюю осведомленность, я ничуть не возражал.

– Я ведь знаю, ты с ним разговаривал, – продолжила девушка. – Пес что-то замышляет, это я тоже знаю.

– Ну так беги расскажи папочке, что же ты! Он тебя похвалит. Сладостей насыплет, платье новое подарит.

Некоторое время Кирия сидела молча, безутешно покачивая головой. Потом взглянула на меня затравленно и вновь отвела глаза.

– Ксилиан, я действительно виновата! Я понимаю, это не оправдание. Но если бы я тогда знала тебя, то не поступила бы так ни за что. Я пошла бы против отца. Если бы я знала… Если бы знала с самого начала… Я бы никогда его не послушалась и ни в чем! – Уткнувшись лицом в ладони, девушка вновь разрыдалась, горько и безудержно. – Да, я и правда шлюха. Просто дорогая шлюха, какими словами это ни называй. Но я не была такой всегда. И не по своей воле ею стала. Мне было пятнадцать, когда отец сказал, что чародеи меня замуж все равно не возьмут, а другие зятья его не интересуют. И объяснил, чего от меня хочет. Я в ужас пришла. Почти месяц проплакала, а он все ходил да убеждал. Что это ничем не хуже. Что своих постылых, навязанных семьями жен чародеи ненавидят, а меня будут любить. Что у меня будут платья, драгоценности, поклонники – все, что душа пожелает. Что дети мои будут чародеями – настоящими, уважаемыми. И убедил наконец. А потом был чародей. Архимагистр. Мерзкий надменный старикашка. Нет, не внешне, на лицо они все молодые, а вот в душе… Если он кого-то когда-то и любил, то исключительно себя. И собственную гениальность. Когда носила его ребенка, ненавидела всех: отца, себя, чародея… Ребенка тоже. И только когда увидела моего мальчика, вдруг что-то во мне перевернулось… Чародею он совершенно не нужен был – без капли дара. А по закону опекуном его отец мой является, он ведь вне брака рожден. И теперь я ни в чем не могу отцу воспротивиться, потому что тогда он отберет у меня сына. Вылепит из него свое подобие. Наследника бандитской вотчины. Я знаю, он все равно собирается это сделать, каждый раз грозится… А потом находится услуга, которую нужно оказать, и взамен отец все откладывает – на месяц, на два, а потом начинается по новой. Я не хочу для своих детей всей этой грязи. И сама ее не хочу. Я не знаю, что делать! Просто не знаю!