– А откуда… откуда вы об этом знаете?

Пси снова вздохнул.

– Проблема в том, что мы не знаем точно. У нас есть только догадки и подозрения.

Мне всё-таки пришлось оторваться от подушки. Из-за резкого движения на меня снова напал приступ кашля, но едва справившись с ним, я прохрипел, глядя на Пси:

– Серьёзно? Догадки и подозрения, и только?!

Может, для Пси одних подозрений и было достаточно, но не для меня. Нет! Может, Дзет действительно был в чём-то виновен, может, он как-то и использовал нас, но мне нужно было знать точно. И к чертям все догадки! Наверное, все эти мысли отразились на моём лице, потому что Пси сказал:

– Мы знаем, как можно проверить. Хотя бы попытаться проверить.

Вопрос «И как?» тоже был очевиден, мне даже не пришлось высказывать его вслух, рискуя снова раскашляться. Пси продолжал говорить:

– Мы пытались заняться этим недавно, но знаешь, как-то были заняты. Вся эта беготня с агентами, а сейчас… – он, поморщившись, обвёл рукой больничный подвал. Ну, это звучало хотя бы логично. – Мы обязательно докажем это, все вместе. Но чуть позже. Через день другой.

– И чего мы ждём? – спросил я. – Он ведь может сбежать, сами говорили.

Пси кашлянул и недовольно посмотрел на меня. Кажется, он не понял сарказма.

– А ты сможешь сейчас встать с кровати и пойти искать доказательства? Давай, попробуй. Я посмотрю.

– Да я понял, – прохрипел я. Горло начало ныть. Кажется, мне пора было замолчать и не перенапрягаться. Снова уткнуться в подушку, и наконец позволить себе спокойно поспать.

Вот только мог ли я спать спокойно? Пси и Стигма – насколько безопасно было сейчас находиться рядом с ними? Как бы глупо это не было, я поделился своими мыслями с Пси. Он только пожал плечами.

– А ты можешь оказаться агентом Второго или кем похуже. Но я уже говорил – у нас нет выхода.

Я кивнул. Поспорить с этим было сложно. Остался один вопрос, который не давал мне покоя ещё с того момента, когда мы убегали от горящего Дома Собраний.

– Ты и Стигма… Почему вы вообще взяли меня с собой? Сам говорил, – я усмехнулся, – я могу быть кем угодно.

Он пожал плечами.

– От тебя тоже есть польза. К тому же, ты нас понимаешь. Вроде бы.

Что на это ответить, я не знал.

Стигма вернулась, когда солнце начало клониться к закату.

День мог бы показаться невероятно длинным и скучным, если бы не дым, которым мы отравились, и не таблетки. От всего этого мы чувствовали невероятную сонливость, к которой примешивалась слабость – я не мог даже заставить себя встать с кровати. Так что большую часть дня я проспал. Пси, кажется, тоже, по крайней мере, выныривая ненадолго из сна, я мог услышать его спокойное дыхание, временами прерывающееся кашлем.

Она снова вошла неожиданно, плотно закрыв за собой дверь. Её пижамные штаны были в грязных разводах и немного в пятнах крови.

– Тяжелый день? – спросил я, усаживаясь на кровати. Я надеялся, что она больше на меня не злится. К счастью, да, Стигма успела остыть.

– Тяжёлый был у того парня, который сломал руку так, что кость прорвала кожу. Это его кровь, – сказала она, показывая нам ещё одну бутылку молока. – Это ваш обед и ужин. Угощайтесь.

– Меня от него скоро затошнит, – пробурчал Пси.

– Хватит ныть, – ответила она, усаживаясь рядом с ним на кровать. – От всего остального тебя затошнит тоже. Кроме того, я не успела утащить с кухни что-то получше. Пейте таблетки.

Я кивнул, зевая. Попытался пригладить волосы, которые лезли в глаза. На мне всё ещё оставались пятна гари, запах бензина – все следы хорошего пожара. Я даже пожаловался на это вслух, а Стигма ответила:

– Я свожу вас в душ после комендантского часа, когда уйдут все, кроме дежурных. И поищу что-нибудь из формы.

– Спасибо, – ответил я, открывая молоко. Меня всё ещё подташнивало, но головная боль исчезла. Наверное, таблетки всё же помогли. Или я наглотался не так много дыма, и он уже покидал моё тело. Но я всё ещё не хотел вставать с кровати – даже с этой старой и сломанной больничной кровати, матрас на которой был уже настолько тонким, что я чувствовал телом все пружины сетки.

Пока я пил, кашлял и снова пил, Стигма с Пси перекинулись парой фраз, и теперь смотрели на меня. Я даже немного поёжился – ощущение было, что сейчас они, как Хет, начнут меня допрашивать.

Ну, почти так оно и получилось.

– Теперь ты нам веришь? – настороженно спросила Сти. Я замялся: хотелось ответить честно, но и так, чтобы она не обиделась.

– Я… я пока не знаю, – по крайней мере, это точно было честно. – Мне нужны доказательства, понимаешь.

Она резко встала с койки. Я подумал, что сейчас, она снова закричит, обожжёт меня взглядом своих слишком зелёных глаз, и убежит, хлопнув дверью, и всё повторится, так глупо, но она только ответила, очень спокойно.

– Нам тоже. Поэтому, как только нам станет лучше, мы пойдём за ними.

Я облегчённо вздохнул.

– Это когда? – спросил Пси, и потянулся за молоком.

– Надеюсь, послезавтра мы сможем. И я пойду, – она двинулась к двери. – Мне нужно ещё кое-что сделать, прежде чем я смогу вернуться.

Створка закрылась очень тихо. Пси отдал мне бутылку и пузырёк с таблетками.

– Видишь, – сказал он, – всё не так уж и плохо.

Сделаем неприятное допущение: Вы всё-таки вдохнули слишком много дыма и отравились. Как определить это? Воспользуйтесь списком симптомов.

При отравлении продуктами горения обычно ощущаются: слабость и тяжесть в голове и конечностях, головная боль, одышка, сонливость, шум в ушах, учащение пульса, боли в мышцах, ощущение «горения» в глотке и грудной клетке, и резкий, упорный кашель.

Отметим, что данные симптомы проявляются через несколько часов после отравления. Чем раньше Вы заметите их и начнёте лечение, тем безопаснее для Вас.

К сожалению, временами отравление достигает настолько тяжёлой степени, что лечение может и не помочь. При сильных отравлениях боли более резкие, появляются судороги. Смерть в таком случае наступает от того, что останавливается дыхание или не выдерживает сердце.

Надеемся, что мы смогли в полной мере показать всю возможную опасность долгого нахождения на пожаре без надлежащей защиты.

После, когда я стоял под горячим душем, а грязно-серый ручеёк воды утекал в слив, я пытался понять, когда и где ошибся.

Может, когда решил, что почти безумный план с поджогом Дома Собраний сработает?

Может, когда вступил в