что грабителям нужно уметь обуздывать свою дерзость, но бывают и исключения, и сегодня он был готов зайти дальше обычного.

– Нет, ничего не вижу, – сказала наконец девушка, – подождите, я сейчас позвоню в полицию.

Нурдгрен любезно кивнул.

– Алло, это Софи со стойки информации в Sky City. У меня вопрос о полицейских вертолетах. Где они стоят? Здесь или в третьем терминале?

Она замолчала, не переставая жевать свою жвачку, а потом поблагодарила собеседника и положила трубку.

– Нет, здесь никогда не было полицейских вертолетов, – сказала она. – У нас в «Арланде» вообще мало вертолетов. Они сказали, что точно не знают, но вы можете спросить в Туллинге.

– В Туллинге? Вы уверены?

– Да, так мне сказали, – подтвердила девушка и, потеряв к Нурдгрену всякий интерес, вернулась к своей книге.

* * *

Тремя днями позднее Мишель Малуф устроился на пассажирском сиденье в машине Никласа Нурдгрена и смотрел, как под ритмичный аккомпанемент доносящейся из радио музыки на лобовое стекло падают капли дождя.

– Я не могу в это поверить.

– Да, вот так сюрприз, – согласился Нурдгрен. – Приятный сюрприз.

– Но мне все равно не верится. Ты уверен? На все сто?

Нурдгрен кивнул. Никто из его контактов в полиции Стокгольма не смог сказать, где распологается вертолетная база. Они сошлись во мнении только в одном: в столице находится только один полицейский вертолет.

– У них один вертолет в Норрланде, – сообщил Нурдгрен Малуфу, – один в Мальмё, один в Гётеборге и один в Стокгольме. Странно, конечно, но… Если один вертолет летает над городом пару раз в день, всем кажется, что вертолетов больше. Насколько я понял, иногда пригоняют вертолет из Гётеборга, но только в особых случаях, если нам не повезет.

Малуф кивнул. Если Нурдгрен говорит, значит, так онои есть.

– Только один вертолет… но это все равно очень странно.

Добравшись до Туллинге, Нурдгрен свернул с дороги к единственной посадочной полосе старого аэродрома.

– А сам-то ты этому веришь? – поинтересовался Малуф.

– Да, – ответил Нурдгрен. – Конечно, невозможно знать наверняка: они часто меняют место для вертолетной базы – видимо, не знают, куда деть вертолет.

– Наверное, – согласился Малуф. – А почему он им не нужен?

– Не знаю, – пожал плечами Нурдгрен, – но от этого не легче.

* * *

Внешне они были очень разными: открытый ливанец с густыми волосами, ухоженной бородой и не сходящей с лица улыбкой и приветливый швед с блестящей лысиной. Правда, росли друзья практически бок о бок: между пригородами Ворбю, где обитали Нурдгрены, и Фиттьей, где осела семья Малуфа, – не больше пары километров. Оба парня не проявляли особого интереса к учебе, но со временем Нурдгрен увлекся экстремальными видами спорта, а Малуф закрепил за собой амплуа центрального защитника в местной футбольной команде, что многое говорит об их характерах.

Никлас Нурдгрен особо не нуждался в компании – электрические цепи интересовали его куда больше, чем отношения с людьми, и он продолжал смотреть на мир с сомнением, пряча глаза под козырьком своей неизменной кепки. Он не хотел прослыть философом, но понятие «счастье» никогда не казалось ему определенным. Время от времени он пытался изменить то, как его воспринимали окружающие, но все же не мог отрицать, что есть в его выборе жизненного пути что-то деструктивное.

Мишель Малуф был сделан из другого теста. Солнце он любил больше, чем дождь, футбол больше хоккея, а проблеме он предпочитал решение. Он не старался усложнить себе жизнь. Будучи христианами, родители заставляли Малуфа регулярно ходить в церковь, но эта вера так и не стала ему близка: братья и сестры утверждали, что это из-за его буддистских наклонностей. Малуф обладал невероятной способностью не обижаться из-за несправедливости, не поддаваться на провокации, широко улыбаться на всякие глупости и спокойно слушать, когда ему сотый раз рассказывают одну и ту же историю.

Может быть, в нем было что-то от буддистских монахов? Если верить словам Далай-ламы, если каждую плохую мысль заменять позитивной, можно обрести счастье, и Малуф исповедовал это. Его единственной проблемой оставались деньги: их всегда недостаточно.

Но что такое «достаточно»? На этот вопрос у Малуфа не имелось ответа.

* * *

Семья – все еще счастливые в браке родители, братья и сестры – была для Малуфа опорой в жизни. Благодаря этой поддержке все дети успешно прошли через школьную систему, отделавшись легкими синяками, и нашли свое место в обществе, которое их родители так и не смогли понять. Не преуспел только Малуф и отчасти потому, что он не знал, что значит «достаточно».

Почти сорокалетний брак родителей Никласа Нурдгрена тоже успешно преодолел трудности, о которые разбились семейные лодки многих их друзей. Нурдгрен, в отличие от Малуфа, не держался за семью: у него была только одна сестра, а не целая куча родственников. Ни сестра, ни родители и знать не знали, по какой дорожке пошел их Никлас. Преступления сыновей стали шоком для обеих семей, но они продолжали поддерживать их: и когда те, попавшись в первый раз, звонили из следственного изолятора с жалкими просьбами о помощи, и когда не сдерживали обещаний не заниматься этим снова. Убитая горем мать и ворчащий отец смиренно ждали их у тюрьмы в день освобождения, а дома на них обрушивали свою злость негодующие братья и сестры.

И когда в зеркале заднего вида в очередной раз приближались синие мигалки полицейской машины, мысли о разочаровании в глазах родни были хуже мыслей об одиночной камере.

В отличие от большинства из тех, с кем Нурдгрену и Малуфу доводилось работать, они были белыми воронами в своих семьях. В добровольном одиночестве друг друга каждый из них узнавал самого себя, что поспособствовало укреплению их дружбы.

* * *

Дождь не переставал, и от этого аэродром казался еще более мрачным и заброшенным: сложно было даже представить, что когда-то здесь взлетали и садились самолеты. Покружив по окрестностям, друзья убедились, что здесь нет ни одной живой души – что уж говорить об ангаре с полицейским вертолетом.

Малуф со вздохом провел рукой по бороде:

– Это… что-то новенькое.

Нурдгрен рассмеялся:

– Кто-то едет на рыбалку в шхеры. А мы на вертолетном сафари в пригородах.

Но в Туллинге полицейского вертолета не оказалось.

Перед тем, как расстаться, Нурдгрен взял карту Стокгольма и окрестностей и прочертил прямую линию через весь административный округ Стокгольма: он возьмет восточные районы, а Малуф – западные.

– А что… что мы ищем? – спросил Малуф.

– Ангар в лесу. На один-два вертолета. Перед ним должна быть асфальтированная площадка – небольшая, поменьше посадочной полосы для самолета.

– Понял, – кивнул Малуф, – но это все равно, что… искать иголку в стоге сена.