– Могу.

– Ну хоть это ты можешь ещё, – хмыкнул визирь и продолжил. – Так вот, мне удалось заручиться поддержкой Набуэля, и он поддержит нас в нужный час!

– Он действительно заверил тебя в своей поддержке?!

Визирь протянул зятю табличку.

– Во-от, посмотри…Я не благодушный простак, чтобы на слово кому-то верить! Я заставил его кое-что написать. Написал он то, что мне было нужно. И на написанном он поставил свою личную печать! И если эта табличка попадёт в руки к кому следует, да к тому же Великому царю, то Набуэлю несдобровать… Его тотчас же закуют в цепи, а потом четвертуют… Или посадят на кол! Так что он с нами. И с нами будет теперь до конца! Ему никуда не деться…

В этой табличке было написано, что князь Набуэль не только дал приют сбежавшей из Ниневии лидийке, но она ещё и живёт теперь с ним, причём как его законная жена.

Шамаш прочитал табличку и стал понемногу приходить в себя:

– А что, и впрямь лидийка, посмевшая отвергнуть Великого царя, теперь прячется не где-нибудь, а у князя?– переспросил Шамаш.

– Это она!

– И это та самая лидийка, которая дерзнула трижды сказать Ашшурбанапалу нет… И теперь она стала женой Красавчика?

– Именно! Она Набуэлю жена…

– Ха-а-а! Ха-ха-ха!– не сдержался и нервно рассмеялся начавший понемногу трезветь Шамаш.– Ну этот князь и отчаянный малый! Да, пожалуй, не то слово! Я бы даже сказал, что он совсем безрассуден!

– Вот-вот! Тут, зятёк, я с тобой спорить не стану,– откликнулся визирь.

– И у него уже нет выхода, как только следовать за нами! И он будет с нами до конца! – заключил свою мысль окончательно протрезвевший Шамаш.

Глава вторая

Мне сложно пересказывать в подробностях то, что пережил Набуэль после того, как у него состоялся нелицеприятный разговор с глазу на глаз с тестем вавилонского царя. Всё-таки сия чаша его не миновала. То, чего так опасался Красавчик, произошло. Он оказался на крючке.

Набу-ката-цабат действовал уверенно и напористо, и ему явно заранее уже было известно про главную тайну халдейского князя.

А могло ли сложиться как-то иначе? Да, вполне!

Но для этого Набуэль должен был не связываться с лидийкой. Однако он влюбился в неё. Влюбился, как какой-то мальчишка. Влюбился и как в женщину, и как в поэтессу. И он так и не смог устоять перед её чарами, и перед её необыкновенным талантом. Есть в жизни что-то посильнее, чем обычный страх или благоразумие. Но теперь в случившемся он должен был винить только себя!

Вавилонский визирь оказался чрезвычайно ушлым типом, он всё рассчитал: и князь уже должен был выбирать между немедленной расправой над ним или ещё мог надеяться на то, что заговор сводного брата Ашшурбанапала окажется успешным, и тогда у него, у Набуэля, и у его возлюбленной, не только появлялась бы надежда спастись, но ещё при этом князь мог стать и независимым правителем Приморья.

Конечно, можно было ещё надеяться и на заступничество Накии-старшей, тем более Набуэль давал и ей клятву, что будет верно служить Великому царю, но теперь и она вряд ли бы его защитила. Если бы пришёл в ярость Ашшурбанапал, то его никто бы не остановил. Даже Накия! И тут не помогли бы и великие боги!

Ну и что ему было делать?

Не без затруднений, но Набуэль всё-таки сделал свой выбор.

Он вынужденно присоединился к заговорщикам.

***

Однако оставлять Аматтею на материке теперь было вдвойне опасно, и тогда Набуэль решил её переправить на остров Дильмун, который входил в состав Приморья, но лежал далеко к югу от побережья, в глубине моря, и был труднодоступным. Впрочем, для начала следовало переговорить с Аматтеей, чтобы она согласилась перебраться на этот остров.

Красавчик отложил все дела и вызвал к себе Варлаама, то есть загримированную под юношу лидийку. Когда Аматтея и Набуэль остались одни, князь сразу же признался любимой, что её раскрыли.

– Кто?! – испуганно переспросила Аматтея. Она и так отличалась бледностью, но сейчас на глазах переменилась, став белее стенки.

–Визирь вавилонского царя, который недавно наведывался в Приморье. У тебя, как назло, в самый неподходящий момент слетел парик, и он тебя узнал. Причём узнал тебя по твоим золотистым, почти рыжим волосам.

– А-а, это тот жирный и наглый вавилонянин? Он так меня сверлил своими маслеными глазками… Он мне сразу не понравился. Этот вавилонянин, мне показалось, что очень развязно себя повёл с тобой, любимый.

– Ты угадала. Да, это был он. Это и есть визирь Вавилонского царя.

– И как нам теперь быть? Вавилонянин нас выдаст Ашшурбанапалу?

– Я думаю, не выдаст.

– Ты в этом уверен, дорогой?

– Я ему и его зятю нужен. Однако мне пришлось взять на себя кое-какие обязательства, которые для нас не менее опасны. Ну что теперь сетовать о них? Будем молиться, чтобы боги нас не оставили и хоть как-то нам помогли! А тебе, любимая, придётся покинуть Дур-Халдайю!

– Ты хочешь, чтобы я выехала из Дур-Халдайи?

– Это придётся сделать, к сожалению.

– Но я не хочу быть опять в разлуке с тобой! – расстроилась лидийка. – Ты же сам сказал, что этот вавилонянин нас не выдаст! Так почему я должна тебя покидать?

– А если ещё кто-нибудь в тебе признает, что ты не юноша, а сбежавшая от Великого царя лидийская поэтесса? А ведь Ашшурбанапал тебя повсюду ищет. Шпионы его уже сбились с ног. Мне это доподлинно известно!

– Ты считаешь, что другого выхода у нас нет?

– Да, я так считаю! Ты же знаешь, что на тебя объявлена настоящая охота .

– Ну, хорошо, – сдалась лидийка. – Но ты будешь навещать меня на Дильмуне?

Набуэль притянул к себе Аматтею и поцеловал её, а она буквально растворилась в нём.

– Ну так что? – повторила вопрос Аматтея. – Я ведь долго в разлуке с тобой не смогу находиться!

– Любимая, – вздохнул князь, – скажу тебе честно: до Дильмуна от Дур-Халдайи плыть три дня, так что видеться мы будем редко, не чаще одного раза в три-четыре месяца. И это при лучшем раскладе. А то я буду посещать остров и ещё реже.

– Ну тогда я никуда не поеду! – тут же вспылила и заупрямилась Аматтея.

– Не упрямься! Это придётся сделать! – и чтобы хоть как-то примирить с этим решением любимую, Красавчик взял её на руки, вновь притянул к себе, и они отдались своему чувству.

Аматтея никогда ещё не испытывала такого наслаждения от близости со своим суженым. Раз за разом она дарила ему себя,