причуду!

Был ты прежде господин,

Стань же ныне, мой Вредин,

Ни оплотом, ни надёжей,

Ни слугою, ни вельможей,

Ни конюшим, ни шутом -

Чёрным ласковым котом!

Подмигнув хитро Вредину,

Коромыслом выгнув спину,

Потянулся белый кот,

Ухмыльнулся белый кот -

Всю округу, как сном нежданным

Затянуло, что туманом…

Бабку, словно в пустоту,

Окунуло в дремоту.

И! Опомнилась старушка

На заре в своей избушке.

Удивляется спросон:

— Прямо чудо, а не сон!

А когда глаза воздела -

Вовсе чуть не окосела,

Изумлением взята:

Та избушка, да не та!

Брёвна ровными рядами,

Печь покрыта изразцами,

Что посуда, что ковёр -

Словно куплены вечор!

А сама, скажи на милость!

Ровно только народилась:

Светит молодостью взгляд,

Руки-ноги не болят,

Ни одышки, ни ломоты,

Ни изжоги, ни тошноты…

На подстилке чёрный кот.

Кот-то чёрный, да не тот!

Здоровенный да мордастый,

Криволапый да ушастый…

Водит задранным хвостом,

А мурлычет всем нутром!

Блещет каждою шерстинкой!

А уж ласковый скотинка…

Чудо чудное — не кот!

Так-то вот!

НЕБЫЛИЦА О КНЯЖНЕ ДА О СТАРОМ КОЛДУНЕ

Незапамятно порою,

Вековухой ли, вдовою,

У поскотины села

Мирно бабушка жила.

Коли верить говорухам,

Эта самая старуха

До того любила спать -

Аж прогнулася кровать.

Если ведьма не храпела,

Значит пакостное дело,

Изуроку или сглаз,

Затевала всякий раз.

Люди бабку не любили -

Лихолетье ей сулили.

Но пока она спала,

Поправлялися дела,

И миряне меж собою

Лишь качали головою,

Как ведётся исстари:

Дескать, чёрт тебя дери!

Шла ещё другая бредня,

Что когда-то эта ведьма

Не была такой страшной,

А была она княжной,

Не хромой, не кривобокой -

А и стройной, и высокой;

В пояс белая коса,

А глаза что небеса.

Ходят слухи и поныне,

Что она своей гордыней

Всю красу свела на нет.

Было ей шестнадцать лет,

Но ни с кем душа девица

Не желала обручиться.

Уж кого она ждала?

Только выбрать не могла

Ни за деньги, ни за славу,

Жениха себе по нраву.

И, представьте, дождалась:

К ней не витязь и не князь,

Не купец явился сватом,

А предстал старик горбатый,

Что не только лешим был -

Колдовать ещё любил!

Он, своей дурной повадкой,

На красавиц больно падкой,

Не пошёл к её отцу,

А предстал лицом к лицу,

Да ещё ночной порою,

Перед сонною княжною.

Как увидела она,

У постели горбуна,

Поначалу ужаснулась,

А когда совсем очнулась,

Да смогла минут за пять

Суть явления понять,

До того развеселилась

Чуть от смеха не сказилась

А колдун из-за спины

На четыре стороны

Поплевал, пошёл юлою,

Ухнул стреляной совою.

И с княжной случился стих:

Прямо в обморок бултых!

Скоро-нескоро очнулась,

Видит:

Дело повернулось

К ней дурною стороной:

До того страшной каргой

В зеркалах себя узрела -

Чуть совсем не околела!

Но уж коль не померла,

Из хором тайком ушла.

Долго ей пришлось скитаться.

Всё ж смогла она пробраться,

Под конец последних сил,

В те края, где леший жил.

Там она в худой избёнке

Поселилась старушонкой

И взялась, ему под стать,

Злую силу познавать!

А коль с нечистью схлестнулась -

Не на шутку развернулась,

Очень бойко разошлась -

Прямо бойня началась!

Лешака её опала

Так порою донимала,

Что ему не по себе

Стало жить в её злобе.

Вот тогда лешак дознался,

Что старухе сон достался,

Где была она другой:

Не беззубою каргой -

Раскрасавицей былою:

Светлолицей, молодою;

Оттого бабуля, знать,

И любила долго спать.

Леший долго не возился -

Водяным преобразился

И болотным слизняком

Заявился к бабке в дом.

Да обстроил так умело

Им задуманное дело,

Что карга, на пятый кон,

Просадила в карты сон.

Ту ли грёзу проиграла,

Где княжной она бывала.

А колдун, войдя в кураж,

Прибежал к себе в шалаш,

Что таился в том наделе,

Где и птицы не галдели,

Где не хаживал медведь,

Где комар не смел гундеть…

Поплевал, пошёл юлою,

Ухнул стреляной совою

И! Задумок удался:

Сон девицей поднялся -

От колдуньи отделился

И княжной оборотился,

А седая несуразь

Так с каргой и осталась.

Вроде выдалась удача.

Но случилась незадача:

Дева прежней красотой

Появлялась с темнотой,

А с заутреннею дымкой

Становилась невидимкой.

Рад бы выправить лешак

Неожиданный просак.

Но его лихое дело

Сил попятных не имело.

И тогда княжна тайком

Лешев кинула укром.

Не сказалась, не спросилась -

В ясной зорьке растворилась,

Но осталась жить в тайге -

От врага невдалеке.

А каргу, как мухи злые,

Стали жалить сны дурные.

По причине таковой

Ведьма трижды стала злой!

И, при всякой насторожке,

Перекидывалась кошкой -

Не какой-нибудь цветной,

А как сажа — смоляной!

Как злодейку не страшиться?! -

Мало — только не тигрицей

Поднималась эта страсть!

А что силою бралась

Да ухваткою такою -

Не заслонишься рукою!

Без кнута или плети

И во двор не выходи!

Мужики коней порою

Не пускали к водопою,

А в ночное выгонять -

И не смели поминать!

Но при всём, при том на деле

Лишь чесались да гундели:

— Образуется авось,

Кабы хуже не пришлось!

А когда об этой сваре

Доложили государю,

Тот подумал, позевнул

И на всё рукой махнул -

Де не царско это дело…

А старуха обнаглела…

Сторожась её проказ,

Во дворце и то подчас

Караул стоял в заботе…

Вот однажды, на охоте,

Ведьма смела сигануть

Ко царевичу на грудь!

Да лапищей так хватила -

Ладно в глаз не угодила!

Мы-т циклопом поглядим,

А царевичу кривым,

Прямо скажем, несподручно

Оказаться,

Потому что

За наследным царством впредь

В оба надобно глядеть!

Если с ведьмой попускаться,

Не хитро кривым остаться!

И царевич Ларион -

Так по святцам звался он -

Дал коню такого ходу -

Ветерок взыграл погоду!

Вся его дружина враз

За спиною осталась!

А косматая чертовка,

Со сноровистой издёвкой,

Злом царевича пьяня,

Так и лезла под коня:

То подскочит, то взовьётся,

То змеёй в траве метётся,

То исчезнет, то опять

Начинает донимать…

И не сладить с той чесоткой

Ни копытом и не плёткой -

Столь извивиста она,

Будто вихрем создана.

А вокруг той канители

Всё темней вставали ели,

Сыч грознее хохотал,

Ворон громче рокотал…

Наконец царевич сдался -

Словно с дерева сорвался

На таёжный на настил,

Где глубоким сном почил

Без понятья, без догадки,

Что его таким порядком

Затолочила карга

Прямо в логово врага,

О каком ни сном, ни духом,

Ни