Но Ксюха не хочет плавать. Она смотрит, как волны наползают на берег, как нежатся на мелководье прозрачные медузы, как с визгом бегут в воду дети и взрослые… и тоже бежит, но в другую сторону, да так быстро, что бабушка едва успевает перехватить, а потом что-то говорит, объясняет, доказывает. Ксюха не слышит, Ксюха ревет.

А вот самое первое воспоминание. То, чего Ксюха никак не должна помнить.

Ей год или что-то около того. В таком возрасте обычная домашняя ванна кажется огромной – как бассейн, как море. И чужие руки кажутся огромными, особенно когда сдавливают шею. Когда зажимают рот, чтобы не орала. Когда накрывают лицо и направляют его вниз, под воду, на самое дно.

Ксюхе пятнадцать. Она врезается бедром в бортик ванны, теряет равновесие и падает в воду.

Плеск, журчащие переливы, отблески света на кафельных стенах.

* * *

– Еще раз такое устроишь – я тебя спалю! – прорычал Людвиг куда-то в сторону. И совсем другим тоном почти заботливо спросил: – Эй, ты как?

Ксюхе было никак.

Ее трясло, зубы лязгали друг о друга, и она всерьез подозревала, что при попытке сказать хоть слово откусит себе язык. Из глаз текли слезы, заливались в уши, из-за этого все звуки казались приглушенными.

– Ну тихо, тихо. Все хорошо, ничего страшного не случилось. Не ушиблась? Он больше не будет, я обещаю.

– Кто? – с трудом выдавила Ксюха.

– Дом. Ну, в некотором роде. Это место.

От объяснений понятнее не стало.

Людвиг, кажется, заметил ее недоумение, поэтому поспешно добавил:

– Пойдем. Это проще показать. Встать сможешь?

Ксюха неуверенно кивнула и только тогда поняла, что сидит на полу.

На полу! Не в ванне, а рядом с ней! И никакой воды вокруг нет, только большое полотенце, которое смягчило удар, когда Ксюха приложилась бедром о бортик.

Она осторожно покосилась на зеркало – оно вело себя смирно и страшные рожи больше не показывало. И лампочки не мигали.

«Просто кошмар, – сказала себе Ксюха. – Просто дурацкий кошмар».

Людвиг помог ей подняться на ноги – бережно, будто действительно беспокоился. Будто бы и не он совсем недавно ехидно комментировал ее попытки открыть дверь.

– Ты знал, – буркнула Ксюха, решительно вытирая слезы.

– О чем?

– О том, что это произойдет. Ты даже не удивился, когда я выбежала из комнаты.

– Не удивился. Но я этого не планировал, честное слово. Знал, что ты испугаешься, оказавшись здесь… любой испугался бы. И думал, что этого будет достаточно.

– Достаточно для чего? – Говорить получалось все легче.

Истерика уже не пыталась прорваться наружу всхлипами и воплями. Не исчезла, конечно, – привычно затаилась внутри, дожидаясь, пока ее снова разбудит плеск воды.

– Для того, чтобы подкормить Дом.

Людвиг распахнул дверь – и Ксюха зажмурилась от яркого света.

Комната изменилась. Не преобразилась до неузнаваемости, не стала больше и даже не отрастила окна, но теперь с потолка свисала здоровенная люстра в форме тележного колеса, единственное кресло в углу обзавелось братом-близнецом, а между ними возник низкий деревянный столик. А еще в стене появилась третья дверь – почему-то разноцветная, а не однотонно-деревянная, как предыдущие.

И разноцветие это подозрительно напоминало радужные прядки в волосах Ксюхи: зеленого побольше, сиреневого поменьше, желтого совсем нет, а красный был когда-то красивый, но быстро смылся и стал невнятно-бурым.

– Кажется, ты ему понравилась, – прокомментировал Людвиг.

– А что за дверью? – Вопросов было множество, но этот почему-то казался самым важным (разумеется, после «Что здесь происходит?» и «Выберусь ли я отсюда живой?»).

– Понятия не имею. Давай вместе посмотрим.

Дверь открывалась внутрь легко и беззвучно. Ксюха мысленно приготовилась к чему угодно, даже к очередной порции кошмаров, но вместо этого ее ждала спальня. Самая обычная, небольшая, но уютная: кровать, письменный стол, платяной шкаф, ковролин на полу, светлые шторы на окнах.

Именно к шторам Ксюха подбежала в первую очередь, раздвинула их в стороны – и уткнулась взглядом в стену.

Дом остался верен себе и окнами обзаводиться не пожелал. Но шторы слегка светились и в задернутом виде создавали ощущение, что сквозь них пробиваются солнечные лучи.

– Что снаружи? Где мы вообще находимся? – задала Ксюха еще один важный вопрос из бесконечной вереницы.

Людвиг промолчал. Подошел к стене, погладил ее ладонью и прошептал куда-то в воздух:

– Сделай мне тоже так. Со шторами. Можешь же.

– Это же и так тебе, – не поняла Ксюха.

– Нет, это твоя комната. Ты можешь ей не пользоваться, но, если ее займу я, это будет неправильно. Дом не одобрит. Он же для тебя делал.

– Предварительно запугав до полусмерти?

– Он не виноват. Он так питается.

Из подкроватной темноты раздалось согласное урчание.

– И только попробуй сказать, что не наелся! – фыркнула Ксюха, надеясь, что неведомое существо слышит ее и понимает. – Я тебе обед из трех блюд обеспечила и двойную порцию компота.

– Прости. – Людвиг наконец отлип от стены и теперь смотрел на Ксюху почти в упор. Выглядел он при этом неожиданно серьезным и виноватым. – Я должен был предупредить. Или вообще не тащить тебя сюда. Но по-другому ты мне не поверила бы.

– Да ладно, бывает. – Ксюха пожала плечами.

Она и сейчас не слишком-то верила в происходящее, просто сил на удивление уже не осталось.

– Не ладно. Твоего страха хватило на целую комнату. Это очень много. Я не знаю, что он тебе показал и чего именно ты испугалась, но… в общем, если я могу как-то помочь… сейчас или вообще… Могу отправить тебя домой и больше не беспокоить, если хочешь. Хочешь?

Все это звучало странно. Не подозрительно, просто странно. И грустно. Как будто этот идиот наконец-то понял, что нельзя самовольно похищать людей, тащить их магией неведомо куда, а потом пугать до истерики.

А раньше не понимал. Хотя вроде бы очевидные вещи!

– Боишься, что я отвечу: «Да, верни все как было и не приближайся ко мне больше»? – не сдержалась Ксюха.

– Боюсь, – сознался Людвиг.

– Бойся сильнее! Может, еще одно кресло появится.

– Лучше кровать. У меня кровати нет, – неуверенно улыбнулся хозяин дома (хотя сам Дом, наверное, поспорил бы с таким определением).

– Можешь на моей спать, разрешаю. – Ксюха улыбнулась в ответ, но вышло коротко и криво, потому что в этот момент ее осенила совсем не веселая мысль. – Слушай, а если… Ну, если эта комната выросла из моего страха, то из чьего возникло все остальное?

– Из моего.

– И сколько времени это заняло?

Людвиг промолчал. В общем-то, ему и отвечать было необязательно. Человек, который так трепетно относится к чужим страхам, наверняка слишком многое испытал на своей шкуре. Столько, что хватило на ванную, гостиную с камином (пусть и без мебели) и…

– Что за последней дверью?

– Неважно. То есть важно, но… только мне. Никаких особых секретов, просто кое-что личное.

– Значит, кухни здесь нет?

– Нет. Как-то не сложилось.

– Жаль. – Ксюха вздохнула. – Есть хочется.

– Мне тоже.

– Надо было слушать меня и идти в кафе!

– У меня все равно денег нет. Да я бы и не дошел. –