За последние три года никто так и не узнал, что я в глубине души желаю, чтобы он был больше, чем просто лучшим другом моего брата, и я не планирую менять это — выставляет он напоказ подружку или нет.

— Вы все трое гребаные идиоты, — говорит Кэм, когда девушка выпрыгивает из грузовика. — Это его сестра.

Облегчение захлестывает меня подобно цунами, в то время как Мали ноет. — Какого черта он притащил с собой Девин?

— Черт возьми, Мэл. Нам не нужно беспокоиться о том, что ты расстелешь приветственный коврик, — говорю я с усмешкой.

Она прищуривает глаза, глядя на меня. — Она надоедливая, и она цепляется за тебя, как чертова коала. Место твоего лучшего друга занято, большое тебе спасибо.

Ее собственничество заставляет меня смеяться. — Давай. Она не так уж плоха.

— Она такая, ты просто не видишь этого, потому что ты—

Я с размаху ударяю пяткой по ее голени, эффективно заставляя ее замолчать, прежде чем она выболтает единственный секрет, который я когда-либо успешно скрывала от своего брата.

— Ой! — взвизгивает она. — Это больно!

Но я вижу ухмылку, скрывающуюся за ее маской. Приставать ко мне по любому поводу, связанному с Хейсом, — ее самое любимое хобби за все время. Когда это только началось, она даже написала письмо от тайного поклонника и подсунула в его шкафчик. Она поняла, что это зашло слишком далеко, когда я перестала с ней разговаривать на целую неделю.

Я думаю, ей, возможно, понадобится курс повышения квалификации по границам.

— О, ты действительно такая слабая, какой была, когда нам было по девять, — говорю я ей.

Прежде чем она успевает ответить, Девин подходит и садится с другой стороны от меня.

— Привет, Лейкин, — бормочет она.

Девин всегда был застенчивой. В детстве она была гимнасткой, и у нее никогда не было времени на друзей, кроме тех, кто тренировался с ней. Но ее надежды попасть на Олимпийские игры умерли из-за перелома бедренной кости в разгар национального соревнования, оставив ей кучу свободного времени, которого у нее никогда не было, и она не знает, чем его заполнить.

— Привет, Дев, — ласково приветствую я ее. — Как у тебя дела?

— Хорошо, — отвечает она. — Хотя школа — отстой.

— Это верно. Я все время забываю, что ты не закончила школу вместе с нами.

Мали тихо усмехается рядом со мной, но я этого не замечаю. Девин выдыхает. — Еще один месяц. Я не могу дождаться.

— Держу пари. Единственной хорошей вещью в этой школе было знакомство с мистером Тейлором. — Я бросаю взгляд на Мали. — Кто-то, бывало, мастурбировал при мысли о нем.

Изо рта моей лучшей подруги вырывается хохот. — Забавно, что ты упомянула мастурбацию. Эй, Уайлдер!

У меня перехватывает дыхание, и я оглядываюсь, чтобы увидеть Хейса, идущего к нам. Как будто само его присутствие было недостаточной пыткой, его бицепсы напрягаются, когда он несет две вязанки дров.

Трахни меня.

— Что случилось? — спрашивает он Мали.

Если бы я не знала ее так долго, как знаю, я бы беспокоилась о том, что она скажет дальше, но Мали совсем не глупа. Иногда она может переходить границы дозволенного, но она знает, что, рассказав Хейсу что-либо о моих чувствах к нему, наша дружба закончится.

По крайней мере, до тех пор, пока я не преодолею унижение и боль отказа.

— Когда ты в последний раз держал в руках свечу из ветчины?

Ладно, это может быть еще хуже.

Он замирает и смотрит на нее так, словно она сошла с ума — честно говоря, возможно, так оно и есть. — Что?

— Ну, знаешь, отполировал перила. Очистил кукурузу от шелухи. Был секс втроем с парой неявившихся.

Чем больше этого выходит из ее рта, тем глубже я хочу заползти в себя.

— Иисус Христос, Мали, — стонет Кэм. — Просто скажи дрочил!

Она морщит нос. — Это так грязно.

— Верно, и называть это свечой из ветчины гораздо лучше, — возражает он.

Поджав губы, она слегка пожимает плечами, и я надеюсь, что на этом разговор закончится, но она не собирается так просто меня отпускать.

— Так что? — настаивает она, глядя на Хейса.

Не отвечай на это.

Не отвечай на это.

Не отвечай, блядь, на это.

— Сегодня утром, — отвечает он ей, как будто это самый обычный вопрос в мире. — Почему ты спрашиваешь?

Мали ухмыляется. — Просто интересно. А как насчет тебя, Кэм?

— Хорошо, — вмешиваюсь я. — Мне не нужно знать эту информацию о моем брате, пошла ты.

— Как ты думаешь, что я чувствую? — спрашивает Девин.

У нее такое же выражение лица, как у людей, когда кто-то упоминает о сексе своих родителей — одновременный ужас и отвращение. Между тем, я не могу выкинуть из головы образ того, как он дрочит. Я предполагаю, что таков был план Мали.

Злая сука.

— Упс. Извини, Дев, — говорит Хейс, а затем отмахивается от темы, как будто этого никогда не было.

Кое-что, что я хотела бы сделать прямо сейчас.

Интересно, о ком он думал, когда кончал.

Черт возьми.

Поздравив Кэма, Хейс подходит к каждому из парней и обменивается с ними дружеским рукопожатием. Закончив, он садится и смотрит на меня. Из-за жара его взгляда и образов, которые сейчас крутятся в моей голове, мне приходится сжать бедра, чтобы вернуться к реальности.

— Поттер, — приветствует он меня.

Я на мгновение закатываю глаза, глядя на него. — В последний раз говорю, что Гарри Поттер не жил на чердаке. Он жил под лестницей.

— Кто тогда жил на чердаке?

Я собираюсь сказать никто и положить конец его непрекращающейся потребности высмеивать мою спальню, когда Мали отвечает за меня.

— Миссис Рочестер.

Он приподнимает бровь. — Предполагается, что я знаю, кто это?

Она вздыхает, как будто незнание классической литературы оказывает человечеству медвежью услугу.

— Она персонаж книги Шарлотты Бронте Джейн Эйр, — объясняет она. — По сути, она сумасшедшая женщина, которая живет на чердаке. Некоторые даже называют ее демоном.

Хейс ухмыляется и переводит свое внимание с нее на меня. — Что ж, это подходит.

— Она сумасшедшая! — спорю я, но это было неправильное высказывание.

Он светится, как гребаная рождественская елка. — Еще лучше!

Я медленно качаю головой. — Ты мертв для меня.

Он кладет руку на грудь. — Но я твой любимчик.

— Кто, черт возьми, это сказал?

Оглядываясь по сторонам, он бросает взгляд на всех остальных парней, а затем возвращается ко мне. — Конкуренция не очень жесткая.

Ладно, справедливое замечание, но я не могу позволить ему так легко победить.

Я обдумываю свои варианты и решаю пойти с тем парнем, который ему нравится меньше всего, но которого он терпит ради команды. — Айзек. Ты мой новый фаворит.

У Хейса отвисает челюсть, когда Айзек поднимает свою бутылку пива. — Твое здоровье,