головой, полная осуждения. И она имеет полное право. Кэм был рядом со мной в самых сложных ситуациях, с которыми я когда-либо сталкивался. Он единственный, кому я бы позвонил, если бы там был труп, от которого мне нужно было избавиться. Если бы я вот так его предал, единственным телом, от которого нужно было бы избавиться, было бы мое собственное.

— Лей— Я начинаю извиняться, даже не уверенный точно, к чему я клоню, но меня прерывают, когда официантка ставит перед нами еду.

Интересно, есть ли у нее радар неловких моментов. Какая-то интуиция подсказывает, что меня нужно спасать или что-то в этом роде. Несмотря на это, она определенно получит хорошие чаевые.

— Наслаждайтесь, — говорит она нам.

Лейкин благодарит ее, когда она уходит, а затем поворачивается ко мне. — Что ты говорил?

Я качаю головой. — Ничего. Выглядит неплохо.

Она опускает взгляд в свою тарелку и прикусывает губу — движение, которое действует мне прямо на член, и я этим не горжусь. — Это так.

Над нами снова воцаряется тишина, но на этот раз я благодарен судьбе. Господь свидетель, мне, блядь, больше нельзя доверять даже в том, что я могу говорить с этой девушкой, не рискуя ни хрена. Набивать себе морду этим рогаликом, возможно, единственное, что помогает мне оставаться в живых.

Надо было просто высадить ее на катке.

Мы наполовину покончили с едой, когда нас прерывают. Крейг, младший брат Айзека и бывший Лейкин, подходит и встает рядом с нашим столиком. Он одет в свою школьную футбольную куртку, как будто это все еще означает, что ты кто-то после окончания средней школы. Лейкин еще даже не заметила его, когда он кивает мне.

— Привет, красавица, — говорит он.

Все ее тело заметно напрягается при звуке его голоса. Она сглатывает и хватает свой стакан, засовывая соломинку в рот, когда смотрит на него снизу-вверх.

— Крейг.

Он выдыхает. — Я скучал по тому, как ты произносила мое имя.

Заткни мне рот кляпом.

Я никогда не понимал, что Лейкин в нем нашла. Этот парень — чертово ничтожество, и после того, что она рассказала прошлой ночью, я думаю о нем еще меньше. Это не должно меня удивлять. В конце концов, он родственник Айзека. Кэм не была счастлив, когда они начали встречаться в прошлом году. Он был еще менее счастлив, когда ему приходилось видеть, как они сидят вместе на всех наших играх.

Часть меня задается вопросом, что произойдет, если я расскажу ему о нашем маленьком госте прямо сейчас. Что-то подсказывает мне, что никакая киска, похожая на Мали, не удержала бы его от того, чтобы ворваться сюда и разорвать его в клочья. Но прежде чем я успеваю полностью обдумать это, Лейкин напевает и кладет руки на стол.

— Вместе с остальной частью Колдер-Бей, верно? Или ты только слышал, как они стонали его?

Ой.

Крейг морщится, но приходит в себя, как будто он привык иметь дело с ее отношением — факт, который раздражает меня больше, чем следовало бы. — Давай. Не будь такой. Я просто хочу поговорить.

Она смотрит на меня секунду и закатывает глаза, прежде чем встать. — Мне жаль. Я скоро вернусь.

Он позволяет ей идти первой и стучит по столу, прежде чем последовать за ней. — Передай Кэму, что я передавал привет.

О, я так и сделаю.

Интересно, есть ли рекорд по наименьшему количеству времени, затраченному на нарушение испытательного срока. Честно говоря, это, наверное, единственное, что удерживает меня от того, чтобы позвонить ему прямо сейчас, потому что, когда я смотрю на улицу, где они стоят, становится очевидно, что Лейкин предпочла бы быть где-нибудь еще.

— Все готово? — спрашивает официантка.

На мгновение отводя взгляд от Лейкин и Крейга, я замечаю, что у нее на тарелке все еще осталась половина завтрака. — Могу я просто забрать это с собой?

Она кивает и идет за прилавок за коробкой. Однако я, похоже, не могу отвести взгляд от ситуации, которая явно обостряется с каждой минутой. Челюсть Крейга напряжена, а Лейкин выглядит так, будто она может побороться за криминальное прошлое с Кэмом.

Я вытаскиваю бумажник из заднего кармана и бросаю деньги на стол, как раз, когда она заканчивает упаковывать французские тосты Лейкин.

— Спасибо, — говорю я, беру коробку и торопливо выхожу за дверь.

Глаза Крейга встречаются с моими, и он быстро засовывает свой телефон обратно в карман. Он делает шаг назад, когда я подхожу к Лейкин.

— Все в порядке? — спрашиваю я ее.

Она фыркает, глядя на своего бывшего. — Чертовски прекрасно. Мы можем идти?

— Конечно.

Мой взгляд не отрывается от Крейга, когда Лейкин разворачивается и собирается уходить, и он не делает попытки последовать за ней. Возможно, многочисленные сотрясения мозга, которые он получил, играя в футбол, в конце концов, не убили все клетки его мозга.

— Ты собираешься рассказать мне, о чем вы говорили? — спрашиваю я, когда догоняю ее.

Она напевает. — Конечно, нет. Я пытаюсь уберечь своего брата от тюрьмы, а не давать ему повода.

Я бы предложил держать это при себе, но она бы никогда в это не поверила. Поэтому вместо этого я протягиваю ей пакет, в котором лежит ее завтрак.

— Вот. Я думаю, ты могла бы съесть остальное перед работой.

Она принимает это от меня с теплой улыбкой. — Спасибо, но у меня больше нет особого аппетита. Может быть, позже.

Это последнее, что она говорит об этом, открывая дверь моего грузовика и забираясь внутрь.

Поездка из ресторана на каток проходит напряженно. Из динамиков звучит музыка, но вместо того, чтобы она отбивала ритм, она печатает на своем телефоне со скоростью миля в минуту. Мне даже не нужно спрашивать, чтобы знать, что она рассказывает Мали о том, что только что произошло. И это ни черта не помогает ее успокоить.

— Может быть, тебе стоит пропустить работу сегодня, — предлагаю я. — Твоя враждебность вредна для детей.

Это первое, что заставило ее рассмеяться с тех пор, как Крейг ворвался к нам на завтрак. — Или, может быть, мне просто взять тебя с собой. Если ты кричишь на них, то я не обязана этого делать.

Я поджимаю губы, когда заезжаю на парковку у катка, на самом деле обдумывая это с минуту. — Я имею в виду, мне не нужно быть на работе до позднего вечера. Мне бы не помешали несколько сусликов с шайбой, пока я отрабатываю удары по лицу.

Она саркастически напевает. — Это заманчиво. Действительно. Но я не собираюсь злить кучу родителей и быть уволенной. По крайней мере, не сегодня.

— Достаточно справедливо.

Как только я ставлю грузовик на стоянку, Лейкин наклоняется на заднее сиденье, чтобы схватить свою сумку, и