– Да, я думаю, что виновна в смерти одного человека, а может, и не одного…

Улыбка исчезла с лица священника, и на этот раз он посмотрел на Касю вполне серьезно:

– Вы хотите пройти в исповедальню?

– Нет, можно мы останемся здесь? – попросила она.

– Конечно, я вас слушаю, Кассия, – просто ответил он.

Она задумалась, с чего начать. Но, потом махнув рукой на все, рассказала от начала и до конца. Тем более до встречи с отцом Антонио у нее так и не хватило мужества рассказать кому-либо эту историю. Даже мать Каси, Екатерина Дмитриевна, была вынуждена теряться в догадках, что же такого внезапного произошло в жизни ее дочери, что та решила срочно уехать. Для всех ее побег из Москвы был просто желанием сменить воздух и набраться новых впечатлений. В конце концов последние два с половиной года она работала почти без передышки. И эта работа стала для нее своего рода спасением. Если раньше она писала диссертации для других, то теперь от чисто научного поиска под чужими именами она перешла к конкретному. Тем более что последняя диссертация на заказ не просто полностью изменила ее жизнь, она изменила саму Касю.

Чего она лишилась? Наверное, легкости, с которой до этого привыкла перемещаться по жизненному пути, и еще счастливого неведения… Труднее было сказать, что она приобрела. Опыт? Возможно. Мудрость? Хотелось бы… Одно было точно: все происшедшее оставило в ее душе ощущение, когда стоишь на распутье и не только не знаешь, в какую сторону податься, но и внутренне подозреваешь, что любая из дорог ведет в пропасть. В этот момент в ее жизни вновь появился Шаров. Он предложил ей оставить написание чужих диссертаций и помогать ему. Сотрудничество с Алексом было увлекательным и не так уже разительно отличалось от всего того, чем ей приходилось заниматься раньше.

Она уже и думать забыла, что когда-то называла его Александром Владиславовичем и принимала за скромного архивного работника, эдакого идеального современного отшельника. С ним ее и свела эта самая последняя диссертация о жизни и деятельности никому неизвестного польского ссыльного Тадеуша Малишевского. Поиски загадки жизни и смерти поляка полностью перевернули все ее представления о мире, стоили жизни заказчику диссертации и еще нескольким людям. Шаров же оказался в реальности вовсе не человеком не от мира сего, а вполне деловым мужчиной с чересчур развитой авантюрной жилкой. Работал он на всемирную организацию антикваров и выполнял заказы различных международных фондов, занимающихся вкладыванием капиталов в произведения искусства. В их задачу входило отыскивать выпавшие из оборота раритеты. Для инвестиционных фондов произведения искусства стали гораздо более надежным капиталовложением, нежели худеющие на глазах денежные девизы и тающие, как мартовский снег на солнце, акции. Работа была по-настоящему увлекательной. Кася сама себе казалась настоящим «искателем сокровищ». Только разница состояла в том, что сокровища располагались вовсе не на загадочном острове, а покоились в чемоданах, пылились на чердаках, скучали на стенах обычных квартир. А их хозяева часто и не представляли себе, что картинка, доставшаяся от дедушки и совершенно не вписывавшаяся в интерьер, выкинуть которую никак не поднимается рука, может быть наброском Рубенса или неизвестной картиной Маковского, а бабушкин медальон являться на самом деле подлинником из знаменитого средневекового итальянского ателье Kaza Pirota.

Все начиналось совершенно замечательно, да только закончилась ее очередная авантюра неожиданно и печально. Даже сейчас, при мыслях об этом, ей было трудно справиться с головокружением и подступающей к горлу тошнотой. Именно поэтому она решила уехать куда глаза глядят. Как на духу, не останавливаясь и не прерываясь, она выложила все это отцу Антонио. И только после подняла глаза и решилась взглянуть на своего собеседника. Тот, казалось, был погружен в какие-то свои, только одному ему известные мысли. Ей стало обидно.

– Вам неинтересно? – выпалила она и тут же спохватилась, в конце концов он вовсе не обязан вслушиваться в ее, Касины, излияния, поэтому добавила: – Извините, меня просто все это полностью выбило из колеи и я совершенно не представляю, как мне теперь жить!

– Нет, вы ошибаетесь, я внимательно слушаю вас. Знаете, вы сами не представляете себе, насколько я хорошо вас понимаю. В конце концов такой выбор, который стоит перед вами, не так уж редок… – с неожиданной горечью произнес священник и посмотрел куда-то в сторону, потом, словно уверяя самого себя, добавил: – Так устроено, что что бы мы ни делали, чем бы ни занимались, всегда, в тот или иной момент, у нас нет иного пути, как только быть «внутренне послушным» с тем, что мы делаем. Если мы не способны к этому, то лучше остановиться и искать другой путь. Так вы и сделали.

– Быть «внутренне послушным», – повторила эхом за ним Кася, – странное выражение.

– Это из «Упражнений» («Exercice») Игнатия Лойолы, основателя ордена иезуитов, – пояснил отец Антонио, по-прежнему глядя куда-то в сторону, и процитировал: – «Необходимо всегда следовать правилу: то, что мне кажется белым, я должен считать черным, если таково иерархическое определение предмета». Так что, как видите, от любого члена ордена и от самого себя он требовал не просто быть послушным исполнителем, но подавить в себе всякую способность к сопротивлению и свободному выбору. Это и есть изобретенное им «внутреннее послушание».

– То, что мне кажется белым, я должна считать черным, если таково «иерархическое определение предмета», – задумчиво произнесла Кася.

– На самом деле мы гораздо чаще предпочитаем считать белое черным не только потому, что нас кто-то заставляет это делать, просто нам так удобнее. А, может быть, иначе жить стало бы невозможно, – лицо священника напряглось, и он отвел глаза, словно боясь выдать какую-то особенно сокровенную мысль.

– Моя бабушка мне говорила, что в такие минуты очень важно научиться «думать сердцем». Именно так она и говорила: «Думай сердцем, моя дорогая, думай сердцем».

– Ваша бабушка была очень умной женщиной, и всегда следуйте ее совету: в самый трудный момент нужно уметь услышать голос собственной души! – твердо сказал отец Антонио и поднял на нее неожиданно просветлевший взгляд, – вот вы мне сказали это, а я вспомнил слова, которые прочитал когда-то давно: «Помни твою дорогу и не сворачивай с нее. Не забывай, встанет перед тобой выбор, не думай. Принимай первое, что подсказывает тебе Сердце. Если ты по-настоящему готов к испытанию, оно знает дорогу». Совсем как говорила ваша бабушка, не правда ли?

– Откуда это?

– Это неважно, главное, как сказано, – улыбнулся отец Антонио.

– Вы правы, – согласилась Кася и с чувством добавила: – Спасибо, вы мне очень помогли!

Она и на самом деле почувствовала странное и неожиданное облегчение, словно груз, тяготивший и мешавший жить, развеялся как дурной сон.

– Я рад, только теперь ваш черед мне помочь, – совершенно просто, как о чем-то само собой разумеющемся, произнес он.

– Вам помочь? – удивленно переспросила она, ответ отца Антонио был по меньшей мере неожиданным.