– В упор, а не с порога, – поправилСмирнов. – Она лежала, когда он вошел, ждала. Он подошел, склонился надней, сделал вид, что хочет поцеловать, а вместо этого всадил ей в грудь двепули. Потом закрыл ее глаза, прикрыл тело простыней и скрылся в ночи.

– Звучит правдоподобно, – кивнул Голушко. –Если, конечно, опустить бред типа «скрылся в ночи»…

– Почему же бред? Он в ночи и скрылся!

– Девушку убили ранним утром, так что если тебе оченьхочется употреблять красивые книжные выражения, скажи просто: «И он нырнул вутренний туман…».

– Утром? Ты уверен?

– Почти на сто процентов…

Голушко не договорил, так как за его спиной раздалсякрасивый баритон:

– С каких пор господин старший следователь берет насебя обязанности эксперта-криминалиста?

Господин старший следователь обернулся. Как и ожидалось, напороге комнаты обнаружился эксперт с важной фамилией Ротшильд. Внешность у негобыла под стать фамилии – важная, особенно внушительно смотрелось лицо, такоехоть на монетах чекань: с квадратным подбородком, крупным прямым носом,выпяченной нижней губой. Только тело подкачало, оно было бесформенным, рыхлым,толстозадым, но Ротшильд очень старался это скрыть: носил приталенные пиджаки ввертикальную полоску с большими поролоновыми плечами. Характер у эксперта былотвратительный: склочный, неуживчивый, Леха Смирнов эксперта кроме как«поганцем» не называл. Голушко Ротшильда тоже не любил, поэтому, увидев его,очень пожалел, что не приехал на место преступления позже.

– Ну так что, господин старший следователь? –раздув ноздри, спросил эксперт. – Мне уйти, дав вам возможностьпоупражняться в криминалистике, или остаться, чтобы делать свою работу?

– Прошу, господин эксперт, приступайте, –невозмутимо ответил Митрофан, жестом указав эксперту на покойную.

Ротшильд сжал губы в ниточку, надменно кивнул, после чегоподошел, склонился над трупом и, из вредности загородив своей толстой спинойобзор, стал над ним колдовать.

Спустя пару минут он распрямился, стянул с рук резиновыеперчатки и вынес вердикт:

– Жертва застрелена предположительно из пистолетанебольшого калибра – входное отверстие маленькое. С близкого расстояния. Смертьнаступила между 3:45 и 4:30 утра.

– Еще что-то можете добавить? – на всякий случайспросил Митрофан, хотя прекрасно знал, что из вредного эксперта лишнего словане вытянешь. Однако в этот раз Ротшильд расщедрился еще на один комментарий:

– Убийца, скорее всего, был хорошо знаком с жертвой.

– И я о том же! – возбужденно выкрикнулЛеха. – Это любовник ее пристрелил, теперь надо только выяснить еголичность…

Голушко грозно зыркнул на Смирнова, и тот тут же замолк, аМитрофан спросил у эксперта:

– Из чего вы сделали такой вывод?

– Из характера пулевых отверстий. – Ротшильдуказал перстом на раны на теле жертвы. – Смотрите, одно ниже груди, второевыше, оба выстрела сделаны под наклоном. Как вы думаете, почему?

– Чтобы пули достигли сердца, – оторвавшись отфотоаппарата, бросил Зарубин.

– Пули достигли бы его быстрее, если бы убийцавыстрелил точно в грудь…

– Он не хотел портить такую красоту, – заявилЛеха.

– Он знал, что грудь силиконовая, – отчеканилРотшильд, уничижительно глядя на озадаченного опера. – Он боялся, что пулизастрянут в нем, и жертва сможет выжить…

– Такое бывает? – искренне удивилсяГолушко. – Чтобы силикон спасал жизнь? Я слышал, что он только к ракуприводит и к искривлению позвоночника…

– В моей практике (ранее я работал хирургом, если ктоне знает) был случай, когда жертва осталась жива благодаря имплантатам, они,правда, были побольше, чем у нашей девушки, размера пятого… В нее стрелялбывший любовник, целился прямо в сердце, но пуля застряла в силиконе, не дойдядо пункта назначения. В результате девушка осталась жива, только один имплантатпришлось поменять…

Повисла напряженная пауза: и Голушко, и Смирнов переваривалиуслышанное – первый раздумывал над тем, мог ли убийца знать о дополнительныхвозможностях силикона, а второй представлял, как выглядит грудь пятого размера.Голушко пришел к выводу, что знать мог только медик, а Смирнов решил, чтовыглядит она просто превосходно.

– По той же причине выстрел был сделан с близкогорасстояния – с другого конца комнаты так точно не прицелишься, – прервалвсеобщее молчание Ротшильд, – и рискуешь угодить в силиконовую подушку.

– К чему такие сложности? – вновь полюбопытствовалЗарубин. – Не легче ли было стрельнуть в лоб?

– Это только киллеры делают контрольный вголову, – ответил Голушко. – А убийцы-непрофессионалы очень редко внее целят, как правило, стреляют в сердце…

– Почему?

– Вы представляете, что происходит с головой, когда внее попадает пуля?

– Представляю – в кино сто раз показывали: кровища имозги в разные стороны, – фотограф передернулся. – Зрелище кошмарное!

– Другие тоже кино смотрят и тоже представляют, –грустно улыбнулся Митрофан. – Поэтому мало кто может решиться выстрелить влицо…

– Особенно в знакомое лицо, – поддакнулЛеха. – Убийца был из близкого окружения покойной, это ясно. Либо подруга,либо родственник, либо любовник. Скорее, любовник – подружки про силикон могути не знать…

– Или ее хирург-пластик, – ткнул пальцем в небоследователь Голушко.

– Тоже не исключается.

– Или фотограф, гример, стилист, они в сиськах не хужехирургов разбираются, – опять влез со своей версией Зарубин. – К томуже в их гребаном модельном бизнесе каждый готов другому глотку перегрызть…

– Вы сказали – в модельном? – скривив рот всаркастической улыбке, спросил Ротшильд. – Я правильно понял?

– Мне Леха сказал, что она манекенщица.

– Манекенщица?

– Ну… топ-модель или вроде того, – подтвердил тот.

Эксперт хохотнул и рывком сорвал простыню с трупа. Легкийшелк соскользнул на пол, открыв нагое тело целиком. И все увидели то, что досего момента сподобился лицезреть лишь Ротшильд – внушительных размеров мужскоедостоинство в поросли темных курчавых волос.

– Какая гадость, – прохрипел Леха,сплевывая. – Трансвестит!

– Гермафродит, – поправил его Ротшильд.

– А есть разница?

– Огромная. – Эксперт подошел к покойнице («це»или «ку», черт побери?), схватил ее неженскую прелесть рукой и (тьфу, тьфу,тьфу) приподнял. Под ней обнаружился еще один боекомплект, уже дамский.Митрофан, увидев его, стыдливо потупился, а Леха, наоборот, с большим интересомначал разглядывать. Ротшильд, очень довольный произведенным эффектом, спросил:– Теперь вы видите разницу?