– Я им должен устраивать панихиду… – повторилКлебанов. – Лично к тебе у меня злобы нет, но вот ваши шараги…

– А это наш министр себе в башку девять граммов загналили ваш? – вкрадчиво спросил Данил. – Шараги, говоришь? Между прочим,наркотой мы не торгуем. Пенсионеров ради квартир не душим. И пятиклассниц вэскорт не загоняем.

– А все остальное?

– Остальное? – Данил говорил спокойно. –Представь себе такую картинку: были овечки, был вокруг них двухметровый забор,были пастухи с двустволками и волкодавами. Потом пришел новый председательколхоза, пастухов разогнал, собак перестрелял, а забор за бутылку продал надрова… Пришли волки. Может, их и следует стрелять, только не кажется ли тебе,друг ситный, что волки тут явление вторичное, а вина лежит прежде всего напредседателе? Хоть он сам со всех трибун серых разбойников и поносит последнимисловами…

– Ну, эту философию мы слышали…

– А ты можешь другую предложить? – спросилДанил. – Можешь? Может, ради светлого будущего нас всех стоитперестрелять? Только если ты завтра хлопнешь черного губернатора Фрола и моегонепосредственного начальника Кузьмича, на их место моментально встанут в первомслучае Слон, во втором – какой-нибудь Мильков. Их тоже? Так это ж добесконечности может тянуться, и придется тебе положить столько народу, чтосвихнешься, не дойдя до половины очереди…

– Значит, следует окончательно отдать вам все на откуп?

– Чуть-чуть не так, – сказал Данил. – Взятьвсе самое лучшее… не лыбься, самое лучшее. В конце-то концов, где были быработяги, не купи Фрол завод? А? Отсечь самый откровенный криминал, а востальном – ну, смириться, что ли, амнистию объявить, предупредить, что ужвпредь-то, при малейшем прегрешении… Нет другого пути, поздно. А максимализм –он только в розовой юности хорош… Либо будем налаживать жизнь с теми, кто есть,либо, в самом деле, бульдозерами жмуров в овраги грести. Вот только не захочет никтов овраги, и начнется такая войнушка, что обезлюдеет одна шестая… Понимаешь, всеупирается в разумный компромисс, это в сказках выбираешь меж добром и злом, а вжизни тебе постоянно приходится меж двух зол болтаться… И так, чтоб вечнооставаться посередине, не бывает, хоть ты тресни.

– А интересно, что бы ты на моем месте делал? –Клебанов спросил это без всякого ехидства.

– Я тебе скажу так, – сказал Данил, – я быпокрывал своего генерала. Из той самой корпоративности и ради чести мундира.Покрывал бы, воруй он, бери взятки, копай он клады в свободное от работы время.Но если бы он пошел через кровь, пусть даже стороною, я бы закусил удила. Всестерплю, кроме крови. Стрелять надо только в ответ. А уж если бы мой генералвдобавок подставил меня, как тебя с Чечней, если бы он спалил в печурке все,что я накопал, а меня – и со мной неизвестное количество будущих жмуров, вперспективе, – загнал в расход в буквальном смысле, а не в бухгалтерском…Я бы и с чертом закорешился, лишь бы приложить его мордой об стол… Вот такая уменя философия. Не самая, понимаешь ли, гуманная и передовая, но на большее неспособен, в чем честно и подписываюсь… Хочешь, я тебе облегчу задачу? Еще поодной?

– Не будем пока…

– Как хочешь, – спокойно пожал плечамиДанил. – Так вот, я уже накопал достаточно, чтобы более-менее представитькартину. Я ее тебе набросаю щедрыми мазками, в стиле импрессионистов, ты слушайи корректируй… Лева Костерин пришел к кому-то из ваших бонз. У него былихорошие отношения со многими вашими, от генералов до лейтенантов и ниже, он,насколько я теперь понимаю, жил с вами в симбиозе, как Юлиан Семенов состоличными женералями. Рассказал, что прослышал о кладе и готов сдать его вдоход государства, но просит пособить в борьбе за его законные двадцать пятьпроцентов. Признаться, здесь версия раздваивается, появляются варианты. Либо онс самого начала угодил на кого-то гнилого, либо гнилой подключился уже потом. Вобщем Бортко был в курсе. Потому ты моментально и развил бурную деятельность,едва узнал об убийстве Ивлева. И киосочек ваш не зря торчал под окнами уСветланы… Ты, парень принципиальный, поначалу всерьез задумался, не я липрознал про клад и решил отхватить его целиком… Потом ты, правда, прослышал проЕсаула и начал кое-что соображать. Допускаю, понял уже, что кто-то из вашихверхов тоже воспылал страстью к червонцам. Только «гнилушка»-то ваша приметилатвою бурную деятельность и при первом удобном случае занесла в списочек наЧечню… Ну? Пожидаев это или Скаличев?

– Скаличев, – сказал Клебанов, не глядя на него.

«А все-таки я молодец», – сказал себе Данил. И спросил:

– Насчет «Кинг-Конга» я все правильно просек?

– Почти. На генерала Глаголева пришел тяжелыйматериальчик – соучастие в хищениях в период пребывания за рубежом, контакты скриминалом через дочку…

– Откуда материал? ФСК? То бишь ФСБ – по-новому?

– Нет, – сказал Клебанов. – Бортко мне так ине сказал, откуда.

– Я ж говорю – дипломат… Значит, кто-то хотел еговашими рученьками утопить?

– Очень похоже, – сказал Клебанов. – Толькослед был дохлый. Не знаю, что там у него было за бугром, но мы быстроразобрались, что Светлана на связную, да еще с серьезным криминалом, никак нетянет. А о младшей разговор всерьез и начинать глупо. Что я в рапорте иизложил. И получил головоломку от Скаличева. Он требовал…

– Подгонять факты под гипотезу?

– Можно и так сказать… – грустно усмехнулсяКлебанов.

– То есть козла отпущения он уже приготовил?

– Да. Из вас его было бы гораздо затруднительнеесделать.

– Ну, уж вашему Скаличеву мы не по зубам… – не беззаконной гордости сказал Данил. – Но ведь не Скаличев пускал Есаула вработу?

– Конечно, не он, – Клебанов помолчал и, словнобросаясь в холодную воду, махнул рукой. – Коли уж пошел разговор… Скаличевне рискнет руководить прямой уголовщиной. Кишка тонка. Не берусь гадать, как онпоступит, если другого выхода не будет, но пока что, судя по всему, что я о немзнаю, он всего лишь приготовил какой-то ход, позволивший бы ему выступить вроли открывателя клада. Двадцать пять процентов на одного можно получить и безмокрого… Младший брат у него – майор морской пехоты. Пенсионер. Твоеговозраста. Подобрать еще парочку надежных мужиков – и можно опередить любыхохотников за сокровищами.

– Юлия Озеровская – тебе такое имя что-нибудьговорит? – спросил Данил.

– Конечно. Костерин и про нее рассказывал. Я думаю так– Скаличев ее возьмет, когда она прилетит. Она собиралась прилететь… Все можносделать чисто. Как ни крути, вынос статуэток из музея даже не нужно п о д в о ди ть под кражу – это и есть классическая кража. Отмазок у нее здесь нет. Можнопредложить сделку, на одной чаше весов – свобода и, возможно, какая-токрохотная доля, на другой… И в тайгу пойдет братишка Скаличева. Никакоймокрухи…

– Если не считать, что тебя загоняют в Чечню, – хмыкнулДанил.