– Попробую подобраться сбоку, – прошептал я Штерну, хотя зря. Человек из его воображения мог не видеть меня до тех пор, пока Док не знал о манёврах.

– Стойте, где стоите! – Ростиг гаркнул раньше, чем я сделал шаг.

– Вы видите меня, вы существуете… – сказал я первые, что пришло на ум.

– Это очевидно, – небрежно выпуская дым, сказал Ростиг. – И я могу вас продырявить.

– Дело в том, – мой голос растянулся, впадая в диссонанс с минутами, пульсирующими в висках, и мыслями, подталкивающими слова на кончик языка, – что вы сейчас не в том времени, в котором… как вам кажется, вы находитесь. Ваше время давно прошло, и ваша миссия – осторожно подбирая слова, говорил я, – или задача – не знаю, что там у вас – не актуальна. Вот, посмотрите. На столе стоит ноутбук… Это компьютер, о котором вы тогда могли только читать в научно-фантастических рассказах.

Карл, не опуская пистолет, покосился на ноутбук. Но экран его находился в «ждущем режиме» и не произвёл должного впечатления.

– Это резонатор?

– Нет, сэр, это компьютер. Пошевелите там… Да-да, вон тем приспособлением, провод которого выходит из него.

– И что будет? – поинтересовался Карл.

– Я очень надеюсь, что при движении мышкой… – так называется то устройство, – экран заработает…

Карл осторожно толкнул мышку, и ноутбук, несколько раз моргнув зеленым, показал серое поле программы на мониторе.

– Удивительную штуку вы изобрели, Доктор Штерн, – с некой иронией проговорил Карл, – телевизор называется. Ещё 9 мая 1911 года профессором Борисом Розингом было получено первое изображение. Позже его ученик Зварыкин… Только я не могу понять, как поместилась лучевая трубка? Экран такой плоский.

– Эта вещь изобретена не мной, и лучевой трубки здесь нет.

– Стоп, стоп, стоп! Это какая-то нелепица… Вы фокусники!

– Нет, это не фокус.

– Тогда как вас понимать? – запутался Карл. – Как я могу находиться не в своём времени?

– Дело в том, что Доктор Штерн изобрел резонатор зет-поля, – заговорил я, и будто плиты загудели сильнее, перекрикивая мысли. Путаница в голове заставила меня смолчать о шепчущих, чтобы не пробудить в Ростиге скептика, хотя пистолет развязывал язык. Узел мыслей вывел меня к рассказу о воспоминаниях, оживлённых зет-полем. Но назвать вооружённого человека продуктом воображения Дока я не смог.

– Зет-поле, говорите?

– Да.

– Ну, а я как с этим связан?

– Вы мои воспоминания, – вступил Доктор Штерн. – Вы воссозданы моими мыслями.

– Мыслями?! – воскликнул Карл и вдребезги разбил наполненный когда-то мной бокал о стену. – Как я, «порожденный мыслями», могу делать так?

Он демонстративно покрутил пистолетом в воздухе.

– Учтите, мысли могут убить, – недобро улыбнулся Ростиг. – Вальтер Пэ тридцать восемь, мой друг.

– Забавно будет, – изрек Штерн, – погибнуть от своих воспоминаний.

– И я тоже погибну, сэр. Забавней некуда, – веселье я не поддержал.

– Вам, Док, надо учиться контролировать свои мысли. Похоже, они иногда могут жить собственной жизнью… – Ростиг пускал нам в лицо угрозы и дым сигары, принесённой из прошлого. Док не курил.

Сдерживая кашель, я искал логику событий: обрыв, дерево, луна… Я видел их на гравюре. Откуда эта гравюра? – Ответ, можно сказать, был озвучен следом в том немного корявом стихотворении, что вместе с гравюрой был рожден от несчастной любви Штерна к Хильде.

А Иегудит? Иегудит же, видимо, вторая его любовь. Эти ожившие эпизоды – звенья одной логической цепочки мыслей. И Карл Ростиг – последствие побега, устроенным Штерном – именно тогда, когда он впервые увидел Иегудит.

А что если Штерн согласится пойти с ним и войдёт в ту дверь, что за спиной Карла, куда он попадет? Что произойдет? Он уйдет в никуда?

– Хорошо, – неожиданно сказал Карл Ростиг. – Допустим, я поверю. Надо признать, какая-то странная вокруг обстановка, и почему-то у меня образовался провал в памяти… Будто Вы стерли большую часть моих воспоминаний… Но заметьте, я мыслю, следовательно, существую! И, как понимаю, существую, пока есть зет-поле. Вы говорите, что я не живой. Это спорный вопрос. Может, мы все существуем…

Ростиг замолк, давая шуму грозы с улицы пробраться в наши уши.

– Вы – иллюзия.

– Да бросьте, герр Штерн… Реальность – вот истинная иллюзия! – в подтверждение его слов раздался гром, хотя окно давно стало дверью. – Осталось научиться жить… Без зет-поля. Герр Штерн, это реально?

– Нет, – резко ответил Док.

– Зря вы так… Сердиться на меня не стоит: мир нейтрален, и всё зависит от того, как мы на него глядим, от нашего мировоззрения. Так что можете относиться сейчас ко мне, как к другу. К тому же, как вы сами говорите, всё уже давно в прошлом.

– Моё отношение к вам не заставит оборудование оживлять людей из прошлого.

– Да бросьте!.. Я начинаю улавливать ваши мысли, Доктор Штерн, – он направил дуло пистолета в седую голову, будто считывая сигналы мозговых волн, – вы темните. Вы сейчас думаете… «Можно». Нужен только… некий эквивалент для обмена.

Дуло повернулось в мою сторону.

– Вам надо пройти в эту дверь, сэр, – хладнокровно сказал Карл.

Штерн встал между нами.

– Отойдите! Быстро! – прошипел Карл. – Вы мне больше не нужны… Ваш резонатор ушёл в прошлое.

– Без меня вы не сумеете материализоваться в этом мире, – напомнил Доктор Штерн.

– Но если вы не отойдёте, то придётся разбираться без вас.

Звучный голос Карла заглушил скрип двери и шаги тёмной тени, возникшей за его спиной. Тонкая рука протянулась к бутылке коньяка и обрушила удар на голову Ростига. Воспользовавшись моментом, Штерн выбил из рук упавшего, совсем не воображаемый, пистолет.

И когда я подумал, что опасность уже осталась позади, она подкралась оттуда, откуда я её совсем не ждал…

Щёлкнул затвор и дуло обернулось ко мне.

– Простите меня, – у Штерна был взгляд судьбы, а пуля не прощала непокорности.

Ещё до того, как курок поддался пальцу Дока, в мою голову закралась догадка – он хотел обменять меня на…

– Штерн, стой, – раздался сбоку женский голос.

Расплывчатая фигура превратилась в красивую девушку с именем Иегудит.

Прогремел выстрел, и рухнул, только что поднявшись на ноги, Карл Ростиг. Меня охватило то гнетущее чувство, которое вселяет в нас присутствие смерти. Она словно забрала часть воздуха из комнаты. Другую часть отобрал друг покойного – заряженный вальтер. Он снова смотрел на меня.