псов в шипастых ошейниках, медведей, тигров, львов, других больших кошек, иных неведомых, но явно опасных созданий с мощными клыками и когтями. Волки под всадниками несут на себе специальные доспехи, как и некоторые из необременённых наездником зверей. Про три сотни сторонников законного зайсана тоже не стоит забывать.

*

Из двух сотен воинов лишь половина это всадники тяжёлой клановой кавалерии в великолепных латах из багрового металла и на златогривых конях, со знаменитыми спицами-пиками в руках. Остальные — разносортица из игроков на маунтах и обычных конях, фейри и дорогих личных заготовок на хаштра: все они отлично вооружены и снаряжены в качественные пластинчатые или кольчужные доспешные комплекты, часто с дополнительной внешней защитой или элементами лат. По непритязательным степным меркам все они — тяжёлая конница, тем более что первые ряды занимают исключительно всадники на златогривах и недостатки более лёгких бойцов и коней скрыты от врагов.

*

Яростно вожделевший власти родственник зайсана оказывается перед сложным выбором. Ему до зарезу нужны битва и кровь сородичей на клинках-клыках чужаков! Но с другой стороны, он не может не понимать, что в предстоящей битве присутствует вполне реальный риск проиграть: погибнуть самому, потерять всех воинов. Харчи готов к потерям и жертвам ради достижения цели... однако оба маячивших перед ним варианта для него совершенно неприемлемы. Во-первых, он хочет жить, править, насладиться давно являвшейся ему в мечтах властью, свести счёты с теми, кто недостаточно быстро прибежал вылизывать подошвы его сапог или и вовсе осмелился претендовать на то, что по праву крови принадлежит ему. Во-вторых, при прочих равных Харчи не может позволить себе потерять ВСЕХ пришедших вместе с ним сторонников в одной битве — если подобное событие всё же произойдёт, то его репутация полководца будет стоить меньше чем растёртый конскими копытами собачий помёт, и любой самый неказистый воин дважды-трижды подумает прежде чем пойти за таким как он вождём.

Попытка найти слабину в чужаках обречена на провал — нелюди готовы убивать и умирать! Одинаково блестевшие предвкушением взгляды боевых зверей и их хозяев способны напугать, огромные ездовые волки даже слегка поскуливают в нетерпении. Возможно глаза обманывают степняков, но доспехи и оружие некоторых всадников сияют слишком ярко для обласканного солнцем металла, странные-пугающие знаки и символы проступают на доспехах и оружии, зелёные-жёлтые-красные-синие искорки словно танцуют среди чужаков, от многих из них буквально шибает тьмой и колдовством, знакомым каждому опытному воину запахом смертельной опасности.

Последняя возможность для Харчи повернуть ситуацию в свою пользу это обратиться к чувствам родственников... к чувствам тех, кого он собирался предать и пленить, использовать как ступеньку на пути к желанной власти, а если придётся, то без малейших душевных терзаний отдать монголам, пытать или даже убить. Но нет, не выходит — разум и здравый смысл оказываются сильнее родственных чувств и любых слов. Двоюродному брату Азарги больше не верят, недавняя ситуация с монголами предельно ясно показала, кто он есть... кем он отныне является для семьи. Для тётки, для двоюродных сестёр, для племянников и их матерей он не просто отрезанный ломоть — он враг!

Близкие и отдалённые последствия предательства тёмной тучей нависают над двоюродным братом законного правителя, он впервые осознаёт, куда это всё способно его привести, как может отразиться на его жёнах и детях, на родных братьях и их семьях... но никуда не денешься — ему уже не свернуть с избранного пути, остаётся лишь идти до конца, а там как повезёт! Харчи весьма неплохо изображает оскорблённую невинность, он громко-напоказ упрекает родню в легкомыслии и недоверии к своей крови, почти впрямую обвиняет их, а заодно и старшего брата в предательстве народа ради чужаков, всё так же громко призывает их порвать все контакты с нелюдями и поскорее прогнать от родных шатров, грозит им гневом Вечного Синего Неба и Великого хана. А затем... удаляется вместе со своими сторонниками. Следует признать, Харчи выжал всё возможное из диктуемых ситуацией обстоятельств: постарался сохранить лицо, ещё и выставив себя несправедливо обиженной стороной, заронил в умы родни небольшого червячка сомнений, ну и заодно нанёс удар по не успевшей окрепнуть после возвращения репутации зайсана.

*

Как бы то ни было... НО... Харчи в любом случае отступил, не пошёл до конца... и способные увидеть истинную суть вещей мудрые люди сделали правильные выводы, ну а люд попроще поспешил обвинить его в трусости. Нельзя сказать, что случившееся сильно повлияло на количество сторонников мятежного брата, но вот вам факт: пребывающие в сомнениях стали больше склоняться в сторону вернувшегося правителя, а почти определившиеся и вроде бы готовые сделать выбор в пользу Харчи предпочли подумать ещё и не спешить, поглядеть как пойдёт.

*

….... Азарга не стал скрывать своей радости от чужих глаз — его встреча с роднёй обставлена словно торжественный ритуал! Он весел и щедр — награждает участвовавших в переезде слуг, благодарит и дарит ценные подарки уважаемым свидетелям, чествует и не скупясь одаривает пятёрку нелюдей-воительниц. Не жалея лестных слов, славит воинов конного отряда... с умыслом не различая воинов своего народа и чужаков. Зайсан искренне рад воссоединению семьи, рад увидеть в добром здравии жён и мать, детей и сестёр... а в остальном устроенное им представление это грамотный политический ход. Точно такой же ход как и затеянный им позже масштабный пир, на котором ждут любого обитателя становища. Азарга без сомнений и колебаний распахивает все доступные ему сундуки и кладовые, не боится залезать в карманы своих самых верных и располагавших нужными ресурсами сторонников. Тем самым в какой-то степени он желает подкупить свой народ, а в какой-то доказать ему же свою готовность поступиться всем ради него, показать силу и богатство, сохранившиеся несмотря ни на что силу и богатство своего рода. Мудрый правитель упорно стремиться восстановить утраченное влияние, при этом всё хорошо просчитав заранее, в первую очередь ориентируется на простой народ, а не на знать, делает ставку на отношение к нему воинов, пастухов, ремесленников, немногочисленных купцов. Про знать впрочем тоже не забывает, но и не собирается вылазить из шкуры в поисках её расположения — отлично помнит про присущий ей изменчивый нрав. Если Азарга вернёт себе прежнее влияние, вновь вернёт себе силу, перетянет на свою сторону большинство простых воинов, обретёт поддержку народа... знать итак