для мёртвой воды, он становится просто энергетическим носителем, как батарейка. Достаточно напоить пациента, чтобы ускорить естественную регенерацию, – он намеренно говорил, будто по учебнику, принятыми здесь сухими и длинными словами. Лицо Кирилла Александровича оставалось непроницаемым, но Яр готов был поклясться, что прямо сейчас местный великий волхв торопливо перестраивает своё представление о собеседнике. – В «дурман» чары добавляют, чтобы усилить и ускорить действие его основного компонента. Без них эффект, я думаю, такой же, но очень растянутый во времени. А эта штука ломает волю почти мгновенно, – Яр безотчётно провёл ладонью по лицу, будто снимая паутину. – Внешне очень похоже на то, что делает высшая нежить или… или мы. Но это хуже.

– Почему?

– Потому что внушение – враждебно. Люди его чувствуют как что-то чужеродное. Его можно сбросить, – Яр замолк на пару мгновений, подбирая слова. – А тут… Всё добровольно. Туда очень хочется, в эти фантазии. Я видел здесь у вас людей, которые ради такого состояния убивать готовы… Теперь, наверное, даже могу понять, почему.

Он невесело усмехнулся. Теперь он и мечтания Наумова мог понять: сам ведь видел, как Драган притупляет чужую боль повелением забыть о страшном. Но Драган-то пользовался даром, мастерство владения которым волхвы оттачивали столетиями… На людях оттачивали, больше-то не на ком…

– Почему вы не выйдете из тени? – тихо спросил Яр, в упор глядя на собеседника. – Всё это было бы не нужно, если бы люди знали о нас.

Кирилл Александрович тяжко вздохнул. Вышло вполне искренне; должно быть, его нередко донимали этим вопросом.

– Порой спокойствие дороже прогресса, а порядок, какой бы он ни был, предпочтительнее хаоса, – сказал он. Тоже, наверное, далеко не впервые. – Ты слишком молод, чтобы с этим согласиться. Попробуй поверить: если бы на тебе лежала ответственность за чужие жизни…

– Она лежит.

– И это прискорбно, – с нажимом произнёс Кирилл Александрович. – Ты оказался в самом неподходящем месте, какое только можно придумать, причём по собственной воле. Я поверить не мог, когда узнал. Лида говорила, что тебе не чуждо здравомыслие.

Ещё недавно это могло бы сработать. Упершись ладонями в грубоватую ткань простыни, Яр уселся наконец так, чтобы не смотреть на собеседника снизу вверх. Кирилл Александрович немедленно скользнул взглядом по тонкой бледной полоске старого шрама, хорошо заметной на смуглой коже. След от знакомства с новыми ильгодскими порядками впечатлил его: великий волхв позволил лицу помрачнеть и укоризненно покачал головой, будто давным-давно зажившая рана подтверждала его слова.

– Я не собираюсь уходить. По крайней мере, пока я нужен, – бросил Яр. – Извините за доставленные неудобства.

– Неудобства! – Кирилл Александрович горестно вскинул брови. Ещё чуть-чуть, и Яр поверил бы, что ему не всё равно. – Если бы речь шла о моих неудобствах! Яр, хотя бы ради памяти наставницы – не ищи приключений на свою голову. Я не буду просить тебя покинуть Москву, хотя в небольшом городке тебе было бы проще, но – найди себе другое занятие. Лида ведь прочила тебе карьеру учёного, правда? Дала образование, рассказала об основах теоретической магии… Я могу устроить тебе место в отделе исследований. Даже, может быть, закрою глаза на какие-то чересчур смелые публикации. Только, пожалуйста, не подвергай опасности свою жизнь. Нас слишком мало, чтобы не дорожить каждым.

Как-то это не вяжется с запретами. Что ж, здесь умеют их обходить… Может, и на родине умели, а Драган со своей принципиальностью был исключением из правил.

– Допустим, я последую совету, – в фальшивой задумчивости протянул Яр, внимательно наблюдая за собеседником. Тот не изменился в лице; не слишком-то хорошо у него получалось изображать заботливого дядюшку. – Вместо меня кто-то займётся вот этим всем? «Дурманом», живодёрами из «Технологий»?

Кирилл Александрович вновь снисходительно улыбнулся.

– В двадцать лет больно это слышать, но незаменимых нет, – нравоучительно изрёк он. Яр едва не рассмеялся гостю в лицо. Да за кого его принимают? – Я предпочёл бы видеть на твоём месте кого-нибудь другого.

– Как вы определяете, кого приберечь, а кого пустить в расход?

– Это же очевидно, – ничуть не уязвлённый, Кирилл Александрович даже не повысил тона. – Нельзя рисковать теми, кто станет полезнее в будущем.

– До будущего далеко.

– Тогда займись пока чем-нибудь поспокойнее, – терпеливо повторил гость. Он рассеянно прошёлся пятернёй по гладко зачёсанным волосам, умудрившись не нарушить порядка в причёске, как будто играл с мороком. – Твоя уважаемая наставница, между прочим, не носилась по лесам в поисках нежити и не ловила нелегалов, но она чудовищно много сделала для сообщества.

– Я не хочу в исследовательский отдел.

– Речь не только и не столько о её работе, – Кирилл Александрович мельком взглянул на часы – намекал, что стараниями Яра разговор непростительно затягивается. – И даже не о наших с ней спорах, личных и публичных, хотя они уберегли меня от многих сомнительных решений… Лида здорово помогала мне в самые трудные времена, когда через границы бесконтрольно хлынула артефактная контрабанда. Знаешь, что это такое?.. Тогда, наверное, понимаешь, как трудно с ней бороться. Мои подчинённые с ног сбивались, выискивая нечистых на руку торговцев, а на эксцентричную коллекционершу те выходили сами. Пока Управа судачила, будто я покрываю полулегальные причуды старой знакомой, Лида прослеживала для меня цепочки поставок, добывала имена и адреса, правдами и неправдами выкупала всё, что не должно было попасть в свободное обращение. Достойное занятие, не правда ли?

– Я слишком мало понимаю в торговых делах, – Яр досадливо поморщился. Он ничего не знал о том, откуда взялась у наставницы коллекция артефактов. Почему она не рассказывала?.. – Могу только