Евдокия. – Скорее, наоборот. Впрочем, не стоит грустить… Муж мой сегодня проведет ночь в объятиях одной из своих любовниц. Чем же я его хуже? – Женщина обворожительно улыбнулась. – Так давай же веселиться, Хаки. Знай, я не ошиблась в тебе.

Они выпили еще раз. Евдокия взяла в руки лиру и принялась перебирать струны. Потом лукаво скосила глаза на гостя и приказала:

– Танцуй для нас, Каллимаха!

Впорхнув в покои, юная служанка скинула столу, оставшись лишь в одной узенькой полупрозрачной тунике, и в такт музыке принялась кружить вокруг ложа, что-то вполголоса напевая. Евдокия положила лиру на пол. Чувствуя на себе ее горячий жаждущий взгляд, Хельги отпил вино. Повернувшись, обнял женщину, крепко поцеловав в губы.

– Сними с меня тунику, – томно дыша, тихо попросила она. – А ты поиграй для нас, Каллимаха.

У нее оказалось потрясающей красоты тело – с осиной талией и большой грудью, а искусством любви она владела в совершенстве. Хельги даже не понял, каким образом оказался на ложе, лишь чувствовал жар ждущей любви женщины… Он навалился на нее, не говоря ни слова. Евдокия подалась вперед, смежив очи, и лишь стонала, закусив губы, а потом, расслабившись, позвала служанку:

– Иди к нам, Каллимаха.

Девушка словно того и дожидалась – быстро скинув тунику, упала на ложе, прижимаясь к Хельги юным горячим телом…

– Мы будем любить ее вместе, Хаки, – прошептала Евдокия, гладя девичье лоно…

Вновь расслабившись, Хельги потянулся к вину… эх, далековато стоял бокал, не дотянуться. Попросить, что ли, Каллимаху?

– Пей. – Поданный кем-то бокал словно сам собой оказался в руке.

Князь поднял глаза: пред ним, усмехаясь, стоял тот самый женоподобный юноша с напомаженными губами и выбеленными тщательно завитыми локонами, что несколько дней назад указывал дорогу к притону с синим сердцем над дверью.

Глава 10

Афера

И повелел Олег воем своим колеса изделати и воставляти на колеса корабля.

Повесть временных лет

Осень 873 г. Константинополь

Конхобар Ирландец и подкомит финансов Филимон Варза, ушлый сотрудник ведомства паракимомена Эвзарха, не то чтобы сразу понравились друг другу, но все же почувствовали – есть между ними что-то общее, может быть – целеустремленность, а быть может – цинизм, пренебрежение общепринятыми нормами на пути к цели. Ирландец сказался лесопромышленником, хоть и бывшим, но еще не до конца отошедшим от дел.

– Мне бы хоть один имперский заказ, Филимон! – без обиняков пожаловался он новому приятелю, едва только вышел из церкви. – Уж я бы поднялся. И отблагодарил бы щедро.

– Что тебе сказать, Конх? Тут таких, как ты, желающих – пруд пруди. Ну, вообще, подумаю над твоим предложением. Пошли, обсудим. – Филимон искоса взглянул на Ирландца. – Ты, кажется, хотел меня угостить?

– Хотел, – кивнул Конхобар. – Только вот не знаю, где лучше. – Он развел руками.

– Есть тут одно местечко, – ухмыльнулся чиновник. – Недалеко, у площади Быка.

Ирландец изобразил полнейшее радушие.

– Тогда чего же мы стоим, друг Филимон?

Оба расхохотались и быстро пошли вдоль широкой многолюдной улицы, щедро украшенной античными статуями. Наслаждаясь тихим вечером, народ неспешно прогуливался в центре столицы, от ипподрома до площади Тавра. То и дело слышался смех, призывно крича, шныряли в толпе водоносы и торговцы жареными каштанами. Вообще, Константинополь вовсе не походил на осажденный город.

– А чего зря грустить? – с усмешкой пояснил Филимон. – Варвары приходили и раньше. Отсидимся или прогоним, а нет – так откупимся. Город Константина – Вечный город. – Подкомит – ушлый молодой человек лет тридцати – тридцати пяти (впрочем, уже и не молодой по здешним понятиям), среднего роста, с круглым, не лишенным приятности лицом в обрамлении аккуратно подстриженных темных волос, производил достаточно благообразное впечатление, что специально подчеркивал одеждой – неброский, но дорогой талар из плотной нежно палевой ткани, черная мантия, серебряное ожерелье на груди, узорчатый пояс с кожаным скромно сдвинутым набок кошелем. Солиден, ничего не скажешь! Вот только бородка, остроконечная, черная, придавала благообразному лицу чиновника несколько жуликоватый вид, что, в общем-то, вполне соответствовало истинной сути чиновника.

– Так как насчет заказа? – едва выпили по первому кубку, вкрадчиво осведомился Ирландец.

Они сидели в небольшой, уютной таверне неподалеку от площади Быка, где, кроме них, было всего с десяток посетителей, тоже весьма солидных, не шумных, по виду – купцов или поставщиков императорского двора.

– Это левантийцы, – кивнул в их сторону Филимон. – Они меня не знают, так что мы можем говорить совершенно свободно. Впрочем, не стоит сразу о делах. – Он улыбнулся. – Выпьем еще! И подождем – скоро нам принесут утку. О, как ее здесь готовят! Да и вообще, тут вполне прилично можно провести время.

Ирландец согласился, высчитывая мысленно, в какую сумму обойдется ему данное мероприятие. Выходило, что явно не в маленькую. Что ж, похоже, дело того стоило. Служа в дворцовом ведомстве, подкомит, с одной стороны, наверняка был посвящен во все сплетни, вдумчивое изучение которых могло вывести на друида, а с другой же – деньги никогда не были лишними, особенно сейчас, после непредвиденной конфискации корабля и груза. На все требовались расходы, и вот теперь вроде бы нашлась тропинка к возможным доходам. Таким образом, дружбой с Филимоном можно было бы убить сразу двух зайцев, от чего Ирландец, конечно же, не собирался отказываться. Он пока, правда, не придумал, откуда, в случае необходимости, взять лес, но не сомневался, что придумает, если дело дойдет до реализации соглашения, – не сам, так с помощью Никифора и Хельги.

– Смотри, какие девушки! – Чиновник хлопнул приятеля по плечу.

Тот обернулся. И правда, в дальнем, освещенном несколькими свечами углу залы, забранном портьерами из плотного темно-голубого бархата, появились две юные танцовщицы и музыканты – флейтист с арфистом. Танцовщицы, смуглые, с темными, вытянутыми к вискам глазами, волосы, наоборот, имели светлые, явно выкрашенные чем-то. Вся одежда их состояла лишь из широкой набедренной повязки – белой с черными полосами – и ажурной пекторали, едва прикрывающей грудь.

– Египтянки, – с видом знатока пояснил Филимон. – У вас, в Каппадокии, чай, не часто таких встретишь?

– Не часто, – кивнул Конхобар, мучительно соображая, как бы перевести разговор в деловое русло. Имевшегося при нем серебра вполне хватало на вино и утку, но совсем не хватило бы на дев. А подкомит поглядывал на них, как кот на сметану, только что не облизывался. Надо сказать, и танцы у египтянок были соответствующие – страстные, с изгибами, игривыми подмигиваниями и кувырками.

– Тощие они, словно кошки. – Ирландец отвернулся. – И потасканные какие-то. Видывал я дев и получше. Скажи-ка, Филимон, правду говорят, что во