хвост ослу» и смазали свежим клеем ленточные хвостики. А потом, с повязками на глазах, начали по очереди прицеплять их к карте. Дженна — первая, за ней Рори. А последним вышел я.

С моих губ сорвался вздох облегчения, когда первые три хвоста оказались в Европе. Ни Арктика, ни Антарктика меня совсем не прельщали.

Мы повесили на стене карту Европы и сыграли снова, по кругу. И в итоге нашли новое место проживания: Абердин, Шотландия.

Наш выбор был сделан.

Это было два с половиной года назад, после того, как полиция, наконец, сняла с меня все обвинения. Я не думал, что так будет. На самом деле я боялся, что Миллисент посчитают еще одной моей жертвой. Никто не догадался, что ее зарезала Дженна, — ведь я тщательно вытер нож и оставил на нем лишь свои отпечатки. И я сознался. Я сказал полиции, что убил жену, но это была самооборона. Я защищался, потому что настоящей убийцей являлась она. Я не рассчитывал, что мне кто-то поверит.

И полицейские бы мне не поверили, если бы не Энди, который заявил, что я не мог быть убийцей. «Он не умел пользоваться даже планшетом, — сказал он. — Так как он умудрился убить столько женщин и не попасться?»

Потом дала показания Кекона. Она сказала, что я — ужасный врун, но никак не серийный убийца. Правда, еще добавила, что я — отличный тренер по теннису.

А еще полиция опросила моих детей. Дженна сказала, что слышала нашу ссору и что мать призналась, что подставила меня. Рори сказал, что это была самооборона, поскольку мать собиралась его пристрелить. Никто из них не рассказал полиции, что произошло в действительности. Эти подробности не имели значения.

Мне отрадно думать, что полиция поверила всем, кто встал на мою сторону, что они поняли, что я не мог быть убийцей. Но оставались еще ДНК-тесты. Все улики в церковном подвале подверглись скрупулезному анализу в лаборатории ФБР в Куантико. Результаты подтвердили то, что мы уже знали: ДНК была моя.

Образцы брались из двух источников: пота и крови. Они-то и спасли меня! Точнее, спас меня недостаток знаний Миллисент. Анализы ФБР выявили, что все образцы крови и пота имели одинаковый химический состав. Похоже, Миллисент собрала их только раз и тогда же разбрызгала повсюду. А из этого следовало, что я не мог убить тех женщин в разное время.

Плохо только, что Миллисент уже никогда не узнает, как она лоханулась.

Сразу после того, как меня отпустили, мы продали дом и уехали из Хидден-Оукса. Мне пришлось привыкать к холоду. И к снегу.

Я никогда прежде не жил там, где идет снег. А теперь он окружает нас со всех сторон. Он легкий и пушистый, как сахарная вата. Когда он покрывает город, вокруг воцаряется тишина. Как будто Абердин возносится прямо в облака.

Проходит день-другой, и снег превращается в грязную жижу. И весь город выглядит так, словно вымазан сажей.

Приближается наша третья зима здесь. И я уже попривык. А Рори нет. Не далее как вчера вечером он показал мне веб-сайт с описанием колледжей в Джорджии.

— Слишком далеко, — сказал я.

— Мы же в Шотландии. Отсюда все далеко, — резонно возразил сын.

Именно такую цель мы и преследовали, перебираясь сюда, — оказаться как можно дальше от старой жизни. Мы справляемся. Я могу это сказать, не скрестив пальцы.

У Дженны новый доктор и новые предписания. Я удивляюсь, как она вообще держится, памятуя о том, что с ней творила Миллисент. У Рори свой психолог, как и у меня. Время от времени мы проводим коллективные консультации. Но мы больше ни разу не обидели друг друга.

Я не говорю детям, что скучаю по ней. Иногда. По той организованной семье, которую она создала. По тому образу жизни, который она нам задала. Да, скучаю. Но не все время. Теперь мы не скованы множеством ограничений, хотя некоторые правила мы продолжаем соблюдать. Но сейчас это сугубо мое личное дело — устанавливать какое-то правило или нет. Нарушать его или нет. И никто рядом со мной не говорит, правильно я делаю или ошибаюсь.

Сегодня я в Эдинбурге. Этот город крупнее Абердина. Я приехал сюда повидаться со своим адвокатом по вопросам налогообложения. Переезд в другую страну всегда сопряжен со сложностями. Налоги приходится платить в разных местах — в зависимости от того, где хранятся деньги. Мы выручили за дом в Хидден-Оуксе приличную сумму, и на данный момент живем даже очень хорошо. Я все так же работаю тренером. Теннис очень популярен в Шотландии, хотя большую часть времени мы играем на закрытых кортах.

После встречи с адвокатом у меня остается немного времени до следующего поезда на Абердин. Я заглядываю в привокзальный паб, подхожу к барной стойке и заказываю бочковый эль. Бармен наливает мне кружку жидкости цвета темной патоки, не похожей ни на одно пиво, что я пил дома.

У стоящей рядом со мной женщины темные волосы и бледная кожа. Судя по одежде, она только что закончила работать и решила по дороге домой хлебнуть эля. Я чувствую ее облегчение от того, что день заканчивается.

Выпив полкружки, она поднимает глаза на меня и улыбается.

Я улыбаюсь ей в ответ.

Она отводит глаза и тут же снова переводит взгляд на меня.

Я достаю свой мобильник и набиваю послание. Телефон скользит к ней по стойке.

«Привет. Меня зовут Квентин».

ЧУЖОЙ СЫН

(роман)

Саманта Хайес

У Кэрри Кент есть все — звездный статус, слава, деньги, роскошный дом.

У Кэрри Кент нет ничего. Потому что тело ее сына-подростка найдено у школьных ворот. Мальчика убили, нанеся несколько ударов ножом.

И Кэрри, столь безжалостная к героям своих телешоу, в которых обсуждаются всевозможные шокирующие истории, сама становится объектом расследования. Как так произошло, что ее единственный сын, такой обычный и благополучный мальчик, погиб? Да еще столь ужасной смертью? В распоряжении полиции лишь один свидетель — странная девочка Дэйна, которая сильно отличается от учеников этой самой обычной школы. Но Дэйна молчит, она испугана до смерти, она не желает сотрудничать с полицией.

Так кто же стоит за этим преступлением? Кто убийца? И только ли он повинен в смерти Макса?

Пятница, 24 апреля 2009 года

Прежде чем она успела