стоит в самой сердцевине Оукса, в дорогом фешенебельном районе, где у каждого участок земли больше, чем необходимо. И ближайших соседей не разглядишь даже спереди, а уж сзади дома и подавно.

Каким-то чудом я залезаю на площадку, не упав. И с удовлетворением убеждаюсь в своей правоте. Заветная дверь была перекрашена, но замок в ней остался прежний. И я впервые за последние сутки улыбаюсь.

Через пару минут я уже внутри дома, а затем прохожу в гараж. У Кеконы один автомобиль — внедорожник. И мне в ее гараже места хватит.

Я заношу продукты, принимаю душ и успокаиваюсь. Впервые я чувствую, что у меня есть шанс. На что — не знаю. Но, по крайней мере, мне не нужно больше спать на теннисном корте.

Открыв свой ноутбук, я сталкиваюсь с первой проблемой.

Пароль беспроводной сети.

Кекона отлепила с модема наклейку с кодом. Пароль подобрать трудно. Проходит много времени, прежде чем я обнаруживаю эту наклейку на дверце холодильника.

В Интернете я пытаюсь узнать, как можно проникнуть в планшет Миллисент. Для доступа требуется четырехзначный пин-код. Я уверен, что это не ее день рождения или какая-то годовщина. Нужен какой-то иной способ.

В новостях опять говорят о пресс-конференции, о Тобиасе и о трех женщинах, захороненных в цоколе церкви.

Интересно — кто же они? Кого выбрала Миллисент? Женщин из нашего списка? Тех, кого я из него вычеркнул, как Аннабель или Петру? Надеюсь, что это не Аннабель.

Она не сделала ничего, чтобы стать жертвой Миллисент.

Да и какой смысл Миллисент был ее убивать? Кто-то же должен остаться в живых, чтобы опознать глухого по имени Тобиас. Жена не могла убить всех, кто его видел.

Возможно, Миллисент убила совершенно незнакомых женщин — тех, с которыми я никогда не встречался и не разговаривал. Хотя случайный выбор — не в ее духе.

Хватит! Пора остановиться! — говорю себе я. Мои мысли вращаются по кругу и никуда не приводят.

Я упорно пытаюсь зайти в планшет жены — ведь там я могу найти ответы на все свои вопросы. Но к тому времени, как солнце начинает заходить, я не продвигаюсь вперед ни на йоту.

Шесть часов. Я должен был бы находиться дома и ужинать. Сегодня киновечер, а я не с детьми. Если моя эсэмэска не убедит Рори и Дженну, что что-то не в порядке, то мое отсутствие наведет их на эту мысль.

* * *

Я просыпаюсь, думая, что нахожусь дома. Я слышу, как Миллисент, вернувшаяся с утренней пробежки, готовит внизу завтрак. Я прокручиваю в голове свое сегодняшнее расписание; мой первый урок в девять. Я перевертываюсь и со стуком падаю на пол. Реальность отрезвляет меня деревянным полом.

Телевизор работает, кофе варится, компьютер загружается. Прошедшею ночь я провел, составляя списки. Что я знаю, чего я не знаю, и что мне надо узнать. Как получить информацию, которая мне нужна. Последний список довольно короткий, потому что я — не хакер и не следователь. Что я знаю — так это то, что есть два способа выпутаться из сложившейся ситуации: доказать, что всех этих женщин убила Миллисент, или доказать, что я их не убивал. В идеале — и то и другое.

В ночь, когда пропала Наоми, я пришел домой и весь вечер провел с детьми, оставив Миллисент одну. Также было и в случае с Линдси; я сидел с заболевшей Дженной. Мои дети — мое алиби, но не слишком надежное. Ведь они потом заснули и, значит, не могут подтвердить все мои слова.

Но как же мне доказать, что убивала Миллисент? Шансов на то, что я это сумею, немного. Не больше, чем на то, что мне удастся доказать, что я не убивал?

Планшет Миллисент оказался большей проблемой, чем я думал. В нем установлена программа, позволяющая изменить пин-код, но для этого мне нужно зарегистрироваться в электронной почте. Пароля у меня нет, и угадать его я не могу. Посреди ночи я перечитал кучу хакерских форумов, популярных у подростков, озабоченных той же проблемой, что и я.

Должен же быть какой-то выход! Сумею ли я его найти? Наверно. Но только, если смогу убедить кого-нибудь мне помочь.

Половину утра я провожу, раздумывая, когда мне лучше обратиться за помощью — сейчас, пока мое лицо еще не мелькает во всех новостях, или уже после того, как я пополню список разыскиваемых преступников. Я пытаюсь представить, как ко мне за помощью обращается какой-то человек. Который может оказаться, а может и не оказаться психом. Помог бы я ему или захлопнул бы перед его носом дверь и вызвал полицию?

Ответ тот же. В зависимости от ситуации.

И мои возможности ограничены. Мои друзья дружны и с Миллисент. У нас общие друзья. У меня много клиентов, но большинство из них являются и клиентами жены. И лишь один вариант приходит мне на ум. Один-единственный человек, который сможет мне помочь.

Если Энди согласится.

64

До китайской закусочной «Золотой вок» тридцать минут езды от Хидден-Оукса. Я был в ней всего раз, когда ездил куда-то по делам. И она похожа на все китайские закусочные, что мне доводилось видеть. Я приезжаю туда рано и наваливаю себе на тарелку монгольский бифштекс, свинину в кисло-сладком соусе, курицу в соусе чоу-мейн и жареные овощные роллы. Я успеваю съесть только половину, когда в закусочную входит Энди Престон.

Я встаю и протягиваю ему руку. Он отталкивает ее и обнимает меня.

Энди — уже не тот человек, которого я знал до самоубийства Тристы. И даже не тот человек, которого я видел на ее похоронах. Он сбросил лишний вес. Теперь он даже слишком худой. Нездорово худой. Я говорю ему взять тарелку.

Китайскую закусочную выбрал он. Энди уехал из Хидден-Оукса после кончины Тристы, и Кекона говорила мне, что он забросил работу и все дни проводит в Интернете, убеждая незнакомых людей не убивать себя. Я этому верю.

Энди садится за столик и одаривает меня улыбкой. Пустой.

— Как жизнь? — спрашиваю его я. — Как твои дела?

— Не так чтобы очень. Но могло быть и хуже. Всегда может быть хуже.

Я киваю, впечатленный тем, что Энди говорит такие слова после всего, что с ним случилось.

— Ты прав, наверное.

— А как ты? Как Миллисент?

Я закашливаюсь.

— Охо-хо, — хмыкает Энди.

— Мне нужна помощь.

Он кивает. И не задает ни одного вопроса. Потому что он — мой друг, даже несмотря на то, что