* * *

Домой! Это все еще то место, куда я возвращаюсь всегда.

Я хватаю все, что подворачивается под руку, — одежду, туалетные принадлежности, свой ноутбук. Тот, которым мы с женой пользовались для поиска подходящих женщин, куда-то делся. Возможно, уничтожен. Но я нахожу планшет Миллисент и забираю его. И фотографии. Я снимаю несколько фотографий наших детей прямо со стен. А еще я отправляю им сообщение:

«Не верьте всему, что услышите. Я люблю вас».

Перед отъездом я снимаю маячок, но держу его при себе. Насколько я знаю свою жену, она некоторое время будет задаваться вопросом — неужели я просто сижу дома? Вот только знаю ли ее на самом деле?

Я выезжаю с подъездной аллеи и направляюсь вниз по улице без малейшего представления, куда ехать дальше.

Найти какое-нибудь заброшенное здание, придорожный мотель, парковку? Спрятаться на болоте? В лесу? Я теряюсь в сомнениях. Но, пожалуй, неразумно оказаться в совершенно незнакомом тебе месте. Мне нужен какой-нибудь тихий уголок, где я мог бы все обдумать. Где никто не потревожит меня хотя бы несколько часов.

Отсутствие готовых вариантов и оригинальность направляют меня в загородный клуб.

У меня, как его работника, имеются ключи от офиса, которым я никогда не пользуюсь, инвентарной и кортов. Я останавливаюсь возле магазина, закупаю еды и жду. В девять вечера огни на теннисных кортах гаснут, и охранники запирают их на ночь.

Вот куда я пойду. В клубном доме есть камеры слежения. На кортах их нет.

63

На теннисных кортах мне все знакомо. Я тут вырос, на этих кортах. Тут я научился играть в теннис. Но я не только махал ракеткой. Мой тренер заставлял меня бегать вокруг этих кортов бесчисленное множество раз — ради поддержания формы. Здесь я выигрывал трофеи и терпел поражения — иногда в один и тот же день.

А один из кортов был моим прибежищем. Я скрывался на нем от приятелей, школы и особенно родителей. В первый раз я пришел на этот корт посмотреть — будут ли они меня искать. Но они меня никогда не искали, а корт стал моим тайным, укромным местом. Я даже поцеловался впервые на нем.

Ее звали Лили. Она была на год старше меня и гораздо более опытной. Или так только казалось. В ночь на Хэллоуин (как же давно это было!) мы с ребятами оделись пиратами, а девчонки вырядились куклами. Мы носились по Оуксу, выпрашивали сладости, и Лили сказала, что я милый. Я решил, что она в меня влюбилась. И думаю, так оно и было.

Слово за слово, и я отважился спросить у Лили, не хочет ли она пойти в одно классное местечко. Она сказала «Да».

«Классное» — это я, конечно, загнул. Но, когда мне было тринадцать, мне казалось классным не сидеть ночью дома, а гулять с опытной девчонкой. Лили, кстати, корт понравился, потому что она меня поцеловала. От нее пахло шоколадом и лакрицей. И мне понравился ее поцелуй.

На секунду я так согрелся этим воспоминанием, что мне показалось: все хорошо. А это не так. И сейчас я нахожусь на этом теннисном корте, потому что меня разыскивает полиция, а возвратиться домой я не могу. Но мысли о Лили помогают мне осознать: мне есть куда пойти.

* * *

Будильник в моем телефоне пробуждает меня в пять утра. Я вскакиваю, подбираю свои вещи и ныряю в машину. Попытки заснуть на скамейке у корта дали мне массу времени для размышлений. А Интернет в телефоне помог мне составить хороший план. Оказывается, существуют десятки сайтов, объясняющих, как можно исчезнуть, как не попасть в поле зрения камеры, как спрятаться от полиции, начальника или от разъяренной жены. Все хотят от чего-то спрятаться!

Я выезжаю из города и еду по автомагистрали между штатами без остановок не менее часа. Наконец, я заезжаю на заправочную станцию, включаю маячок и прикрепляю его к днищу тягача с полуприцепом. А затем, вынув из своего мобильника батарейку, покупаю в придорожном магазинчике дешевый одноразовый телефон

И после этого возвращаюсь в Хидден-Оукс.

Интернет не рекомендует возвращаться туда, откуда бежишь. Но у Интернета нет детей. Если бы и у меня их не было, я бы поехал дальше, поменял номера на машине или вообще избавился от нее. Ехал бы автостопом по штатам и в конечном итоге оказался бы в Мексике.

Но для меня это не вариант. Пока Дженна и Рори все еще с моей женой.

На полпути в Хидден-Оукс я останавливаюсь и скупаю в киоске всю свежую прессу. Просматриваю газеты, выискивая свое лицо, но нигде его не вижу. Заголовки передовиц до сих пор состоят из двух слов:

ТОБИАС. ГЛУХОЙ.

И весь обратный путь к дому я задаюсь вопросом: а не совершаю ли я снова глупость?

* * *

В Хидден-Оукс два въезда. На главном стоят охранники.

Но Хидден-Оукс достаточно большой — в нем сотни домов и целый комплекс для игры в гольф. И заехать в него можно еще через двое ворот. Одни открываются набором кода, другие с пульта, как при въезде в гараж. Но охраны там нет. И именно через них я заезжаю в Хидден-Оукс.

Оказавшись в его пределах, я проезжаю несколько недорогих домов, затем кварталы среднего достатка и, наконец, подъезжаю к дому, вдвое больше моего. В нем шесть спален, столько же ванных комнат и бассейн в задней части. Дом Кеконы пустует — она все еще на Гавайях.

Это самая блистательная идея моего плана. Или самая глупая. Но я этого не узнаю, пока не попробую ее осуществить.

Здесь когда-то жила Лили. В ту ночь Хэлллоуина она стала моей первой девушкой. И потом я много ночей подряд выскальзывал тайком из своего дома и пробирался в ее дом. Точь в точь как мой сын со своей подружкой сейчас.

Много лет прошло с той поры, как я это делал, и дом Лили был перестроен, обновлен и перекрашен. Замки, наверное, менялись не раз. Но так уж заведено у людей, что они обычно меняют замки только на передних и задних дверях. А вот замок на застекленной двери боковой площадки с перилами на втором этаже, я уверен, никогда не менялся. И он всегда плохо работал. Чтобы открыть эту дверь, ключ не требовался.

В моем возрасте залезть на эту площадку не так уж легко. Не то что в юности! Дом Кеконы