— Никто, — поспешно ответил Маттео. — Может, у тебя в карманах есть что-нибудь пожевать?

— Вряд ли. — Софи пошарила в карманах брюк. — Нет, постой-ка… У меня есть изюм. Я всегда ношу его с собой для птиц, но лучше съешь ты.

— Да, — согласился Маттео, — лучше уж я. Я голоден. К тому же я все равно ем птиц, после того как они съедят изюм, так что я просто пропускаю один шаг. Еще что-нибудь?

Софи сунула руку глубже. Карманы — вот в чем брюки выигрывали у юбок, думала она.

— Да! — Она вытащила липкую руку. — Держи, тут шоколад. Возможно, он довольно старый. И он растаял и прилип к моим брюкам. Но это ведь ничего?

— Пойдет. Давай сюда.

Маттео не сунул все это разом в рот, как ожидала Софи, а снял с огня сковородку, бросил на нее шоколад и помешал его обструганной палочкой.

— Шоколад лучше растапливать. Так кажется, что его больше, — сказал он и добавил к шоколаду изюм. — Вот. Пахнет здорово.

На крыше запахло горячим шоколадом. Маттео немного расслабился. И впервые за вечер улыбнулся.

— Когда придешь в следующий раз, постарайся прихватить побольше еды, — сказал он. — Сытым здесь, наверху, живется легче.

* * *

Чарльз никак не мог найти адвоката.

— Это непросто, — сказал он. — Никто не хочет брать дело против комиссара полиции. У большинства адвокатов приличий и смелости как у туалетной бумаги. Но мы найдем кого-нибудь, дорогая моя.

Они как раз завтракали. Чарльз намазал на круассан половину банки джема и обмакнул круассан в кофе.

— Потрясающе! — воскликнул он. — Почему ты ничего не ешь?

— Я решила лучше оставить его на потом, — ответила Софи и положила круассан в карман.

— Ты не голодна?

— Нет. Я наелась.

Чарльз на мгновение замер.

— Правда? — Его брови взлетели на лоб. — Ты уже сунула в карман одну булочку. Если я не ошибаюсь, в носке у тебя лежит яблоко. Чем же ты наелась?

Мысли Софи смешались в кучу.

— Печеньем, — сказала она.

— За завтраком? Необычно.

— Я решила проверить, каково это — есть печенье на завтрак.

— И каково это?

— Прекрасно. Я съела очень много. Теперь мне даже немного плохо. — Она привстала со стула. — Можно я пойду?

— Пока нет. Присядь, Софи. Скажи-ка мне: что за печенье ты ела на завтрак?

— С шоколадной начинкой.

— Такое мягкое в серединке?

— Да.

Чарльз улыбнулся.

— И ни одного не оставила мне?

— Прости. Оно было слишком вкусным.

— Судя по описанию, это действительно так. И где же ты взяла это вкусное печенье с шоколадной начинкой?

— В булочной, конечно, — ответила Софи и мотнула головой в сторону окна, за которым виднелся ярко-оранжевый навес булочной. Слишком поздно Софи заметила, что навес был свернут, а свет внутри не горел.

— Как хитро! — Брови Чарльза выдавали его ироничный настрой. — Эта булочная по воскресеньям не работает, Софи.

— Я знаю. Я купила их вчера.

— По субботам она тоже не работает.

«Проклятье», — подумала Софи. Под мышками у нее кололо, а лицо уже блестело от пота. Она ненавидела врать. Она не знала, получается ли у нее, но подозревала, что справляется она неважно.

— Ах да! Точно. Я просто забыла. Я хотела сказать, в пятницу.

— И чем же ты за них заплатила? Насколько мне известно, у тебя нет французских денег.

Сказать Софи было нечего, поэтому она промолчала.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

«Да!» — подумала Софи. Ей хотелось рассказать целое множество вещей. Но взрослые, думала она, непредсказуемы, даже если это лучшие из них. Никогда не знаешь, не решат ли они запретить тебе делать то, что ты делаешь. Она сунула пальцы за пояс и скрестила их как можно плотнее.

— Нет, — сказала она. — Совсем ничего. — Сделав паузу, она добавила: — Можно мне теперь идти?

— Конечно, — ответил Чарльз, изогнув брови. — Врать ты не умеешь, Софи. Актрисой тебе не стать. Но я не против, чтобы у тебя были секреты, если только ты каким-нибудь экстравагантным способом не нарушаешь закон.

— Закон я не нарушаю, — заверила его Софи. «А если и нарушаю, — подумала она, — то это глупый закон».

— Тогда храни свой секрет, моя дорогая. Секреты нужны каждому. Секреты делают человека сильным и хитрым.

Чарльз помолчал немного, но Софи упорно разглядывала перекладины его стула, поэтому он в конце концов махнул рукой.

— Можешь идти, — разрешил он. — И поучись врать перед зеркалом.

Но через несколько минут он постучал к ней в дверь.

— Твой секрет, Софи, — сказал он, — как-то связан с едой?

— Ой! Да. Вроде того.

— Он имеет отношение к твоей матери?

— Да. Мне так кажется.

«Я на это надеюсь», — подумала она и скрестила все пальцы на руках и ногах.

— В нем замешаны другие взрослые?

— Нет, — ответила Софи. — Взрослых нет.

Казалось, Чарльз хотел еще что-то сказать, но в конце концов лишь покачал головой.

— Хорошо. Храни свой секрет.

— Спасибо, — сказала Софи.

— Но вот что, Софи… — Чарльз отвернулся, и она не видела его лица.

— Да?

— Не вздумай попасть в беду, а не то я живьем с тебя шкуру спущу.

* * *

Той ночью, когда Софи поднялась в свой номер, почистив зубы и прихватив с собой французский словарь, у нее на кровати лежал объемистый сверток.

К нему была приколота записка, написанная почерком Чарльза. В ней говорилось: «Секреты нужны каждому. Но только хорошие». На обороте был постскриптум: «Я ни разу в жизни не наедался сосисками до отвала».

Софи подняла сверток. Он был тяжелым. Внутри что-то хлюпало и звякало. Она хотела было его открыть, но потом остановилась. Лучше было открыть его вместе с Маттео. Ей пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не открыть сверток, пока она не добралась до натянутой между домами веревки.

Луны не было, и Маттео сидел на краю крыши, болтая ногами и насвистывая.

— Смотри, что я раздобыл! — крикнул он. Пробежав по веревке, он запрыгнул на крышу и взял Софи за руку. — Пойдем, я тебе покажу! Помидоры! У меня никогда так много помидоров не было.

Груда помидоров доходила Софи до колена. Они блестели от росы, выпавшей на закате.

— Они прекрасны, — сказала Софи, и это была чистая правда. Помидоры были спелыми, крупными и плоскими — такие были особенно вкусны. Софи взяла один и понюхала его. — Где ты их раздобыл?