Отворилась другая дверь, и в зал ввели Анри. Я отметила, что он выгладит хуже, чем при нашей встрече. Снова пытались выбить признание? Мрази. Другого слова не находилось. Анри держался, но все больше смотрел в пол, чем на окружающих его людей. Лишь на миг вскинул голову, стараясь отыскать меня взглядом. Потому что, кроме меня, больше некого. Так как я сидела там же, на миг наши взгляды пересеклись, но Анри тут же толкнули в спину, чтобы не задерживался. Он расправил плечи. Рано сдаваться, рано.

Поначалу все происходило точно так же, как и на предыдущем заседании. Те же свидетели, те же вопросы. Мне даже казалось, что в повторном заседании не было никакого смысла. Пьер оборонялся, как мог — даже храбрее, чем ранее. Вот только показания Милицы зачитали из протокола, ведь девушка была мертва.

— Приглашаем свидетелей защиты, — провозгласил Вайхес.

Их лица тоже поначалу были знакомыми. Они, как по замкнутому кругу, повторяли одно и то же. Как вдруг для дачи показаний вызвали совершенно новое лицо.

— Данатель Редер, профессор темной магии, — громко огласил Пьер.

Судьи переглянулись. Видимо, никакого темного мага они не ждали. А по залу уже шел невысокий, суховатый старичок, если слово «старичок» применимо к темному магу. Да, он был стар и сед, но глаза глядели весело и живо, и передвигался месье Редер быстрее многих молодых.

— Добрый день, месье Редер, — обратился к нему Пьер.

— Здравствуйте, — кивнул профессор.

— Прежде, чем я задам вам свои вопросы, я хотел бы задать один вопрос подсудимому.

Разрешите, ваша честь?

— Разрешаю, — нахмурился Вайхес, чуя подвох.

— Граф Вейран, опишите еще раз в подробностях, что вы увидели, когда ворвались в кабинет магистра Таймуса?

Анри покосился на меня.

— Я увидел самого магистра, — начал он. — Светлейший Таймус лежал на полу, я сразу подбежал к нему, но еще заметил, что зеркала покрывает изморозь. Склонился над магистром, а когда поднял голову, никакой изморози уже не было.

— Протестую, — послышался голос Дареаля. — Ложь, не основанная на доказательствах.

— Протест… — начал было Вайхес.

— Подождите! — перебил его Пьер, нарушая всякую этику. — Профессор Редер — ученый, который является автором множества заклинаний. И, что более важно, практикующим темным магом с мировым именем, у которого есть допуск в башню света. Месье Редер, расскажите, пожалуйста, что вам удалось выявить в результате осмотра места преступления.

— Протестую, — снова вмешался Дареаль. — Протокола осмотра нет в документах дела.

— Потому, что профессор завершил его всего час назад, — ответил Пьер. — Прошу присоединить его заключение к делу.

— Протест отклонен. — Вайхес как-то странно взглянул на Анри. Если он не сдержит слова, я умру.

— Так расскажите же, что вы увидели, профессор, — Пьер снова обернулся к Редеру.

— Я снял магические слепки нового образца с предметов в комнате, — заговорил Редер.

Его голос был сильным и звучным, и совсем не вязался со старческой внешностью. — И особое внимание уделил зеркалам. На них удалось обнаружить следы затертого заклинания, которое носит название «ласенсио» и является экспериментальным. То есть, известно ограниченному кругу лиц.

— В чем суть этого заклинания? — спросил Пьер.

— Оно позволяет поразить человека магически на дальнем расстоянии через зеркало. То есть, преступник не обязательно должен был быть в комнате. Он мог прийти к магистру ранее, побеседовать с ним и, допустим, установить точку заклинания на зеркало в кабинете, в котором отражался рабочий стол магистра Таймуса, да примет его свет.

Судьи просматривали документы, подписанные профессором. Дареаль тоже изучил их с особой тщательностью.

— Скажите, профессор, — начал он, — откуда вы узнали об изморози на зеркалах, если ни на одном допросе граф Вейран не упоминал о ней?

— Я ничего не знал об изморози, — качнул головой Редер. — Меня попросили осмотреть место преступления. Я выполнил просьбу и искал не конкретно это заклинание, а остаточный след любого.

— Как можно определить время использования? Может, это заклинание было наложено раньше, или наоборот, должно было сработать позднее?

— Время? Зачем время, если есть тело магистра? Мы ведь с вами понимаем, что раз обнаружился остаточный след, значит, именно этот тип атаки стал причиной смерти магистра Таймуса. Другие остаточные следы в кабинете исключительно светлые, и они не атакующего, а защитного типа. А также присутствуют следы заклинаний исцеления.

— И все же, могли эти следы возникнуть уже после преступления? Потому что осмотр кабинета был проведен со всей тщательностью.

— Ласенсио крайне трудно обнаружить. Еще раз повторюсь, это был эксперимент, который не должен был использоваться кем-либо.

— Кто имел доступ к заклинанию? — спросил Пьер.

— Ограниченное количество лиц. Около пятнадцати магов.

— Ваша честь, — обернулся Пьер к Вайхесу, — я прошу отстрочить слушание по данному делу, провести повторный осмотр места преступления и допросить тех магов, которые на момент совершения преступления находились на достаточном уровне дальности.

Судьи зашушукались. Я замерла, забыв, как дышать.

— Ходатайство отклонено, — вдруг произнес Вайхес.

Нет! Почему? Ведь открылись новые обстоятельства. Кажется, этот вопрос рвался с губ Пьера, и не только его, но и Дареаля, который внимательно прислушивался к словам профессора. А я помнила рассказ Пьера о зеркальных коридорах. Вдруг в кабинете обнаружатся остатки такого?

— Суд обладает достаточным количеством сведений, чтобы принять решение, — продолжил Вайхес.

А может, он решил сдержать слово и на этом завершить расследование?

— Ввиду того, что в заседании принимает участие сам магистр Эйлеан, предлагаю вынести решение прямым голосованием. Кто за то, чтобы признать Анри Вейрана невиновным в убийстве магистра Таймуса?

Фигура в сером балахоне подняла руку. Один из судей, месье Фаррон, засомневался, покосился на Вайхеса — и тоже поднял руку. Двое? Всего двое? Если бы сейчас Вайхес… Он же обещал! Обещал, чтоб ему провалиться! Но Вайхес продолжил:

— Кто за то, чтобы вынести вердикт «виновен»?

И поднял руку, а за ним последовал и месье Клио. Я закрыла лицо руками. Зря, все зря! Я предала Анри. Ради чего? Ради того, чтобы сейчас Вайхес с торжеством смотрел в зал? Ради того, чтобы Анри казнили?

— Что ж, — вдруг заговорил магистр Эйлеан. — Два на два. Мы не можем признать Анри Вейрана виновным. Но и невиновным признать не можем.

— И что вы предлагаете, магистр? — спросил Вайхес, и было видно, как от злости ходят его желваки. Он не ожидал, что Эйлеан станет упорствовать, ведь всем известно — если приговор суда оказывается спорным, то предпочтение отдается виновности подсудимого.