– Эй, – тихо сказал он, – все в порядке?

– Да, конечно.

Ее голос был спокоен, на губах играла легкая улыбка. Она выглядела как счастливая невеста.

Черт, она хорошо научилась пользоваться маской! Слишком хорошо. Ей даже почти удалось обмануть его. Почти.

И по мере того как шел прием, произносились речи, звучали поздравления и пожелания счастливой семейной жизни, Цезарь чувствовал, что Габи притворяется. Чувствовал, что она стала более хрупкой, более раздражительной, что она отдалилась от него. И еще он был уверен, что никто больше не заметил этого. Потому что она вела себя как счастливая новобрачная, что заставляло его самого нервничать. Это было так похоже на брак его родителей, когда на публике они вели себя как любящие супруги.

Наконец настало время для жениха и невесты, чтобы уйти. Имоджен и Тиа увели Габи и помогли ей переодеться в простой белоснежный брючный костюм. Антонио хлопнул Цезаря по плечу, а Лука просто обнял его.

– Присматривай за ней, – шепнул его новоиспеченный шурин.

Еще объятия от Имоджен и Тиа. Его родители пожелали им счастья в своей обычной высокомерной манере, но хоть с улыбкой на лице.

Автомобильное путешествие обратно в Агиларес, совершенное в полном молчании, было очень долгим. Все пошло не так. День начался счастливо и красиво, Цезарь никогда не забудет, как Габи шла к нему по проходу, ослепительная и счастливая.

Теперь он видел боль и усталость на ее лице и хотел только одного – чтобы это все исчезло. Скорее всего, это недоразумение, которое можно уладить с помощью нескольких слов. В конце концов, что такого могла сказать Амелия, отчего Габи так изменилась?

Как только Роберто подъехал к воротам замка, они вышли из машины. Цезарь планировал на руках внести в дом свою жену, но теперь отказался от этой мысли. Вместо этого он просто провел ее в гостиную.

– Я сейчас разведу огонь.

Габи пожала плечами, подошла к креслу и села на подлокотник, сложив на коленях сцепленные руки.

– Нам нужно поговорить, – сказал Цезарь.

– Да, – согласилась она, и ее голос был такой бесцветный и так не похож на ее собственный голос, что его охватил страх.

– Предположу, что Амелия что‑то сказала тебе, и ты осудила меня, даже не дав мне шанса объясниться.

Она рассмеялась, но в ее смехе не было ни капли веселья.

– Что ж, можешь попробовать окутать меня своей дипломатической паутиной слов, сплести красивые узоры…

– Это несправедливо.

– Да. Ты прав. Мне следовало проверить факты. Скажи мне, почему вы расстались с леди Амелией?

– Пришло время покончить с этими отношениями, – стараясь говорить ровно, ответил он.

– Пожалуйста, не надо играть со мной в словесные игры. – Ее голос чуть надломился. – Ты расстался с ней, потому что должен был жениться на мне?

Он мог бы солгать ей, но не хотел этого делать.

– Да.

– А ты ее любил? А она тебя?

– Я не могу говорить за Амелию, но я не верю, что она любила меня. Не важно, что она там тебе сказала. И я ее не любил.

Она сжимала и разжимала кулаки, в глазах плескалось сомнение.

– Амелия говорила, что я люблю ее?

Черт возьми, он должен был убедиться в том, что Амелия со своим ядом не сможет никак навредить им! Но он слишком переживал из‑за скандала в его стране, который мог случиться, что совершенно упустил Амелию из виду. Он должен убедить Габи в том, что все не так. Но слова просто ускользали от него. Паника нарастала внутри, было ощущение, что его брак уже разваливается. А еще он испытывал жгучее чувство вины, что причинил ей боль.

– Я не любил Амелию. У меня не было никакого желания жениться ни на ком. – Это еще хуже. – Кроме тебя.

– Из‑за долга. Потому что так сказали тебе родители.

– Ты же знала, что наш брак будет не по любви. Это союз.

Она кивнула:

– Да, я знала, что наш брак основан на долге, но я также верила, что твой разрыв с Амелией произошел не из‑за меня. Если бы я знала правду, то никогда бы не вышла за тебя замуж.

Теперь он почувствовал себя совсем плохо, особенно когда увидел, как в уголках ее глаз блеснули слезы.

– Я не уверена, что смогу быть опять на втором месте. Всю оставшуюся жизнь.

– Это не так.

– Именно так. Мои дядя и тетя были замечательными людьми, и они прекрасно заботились обо мне. Но они не хотели иметь ребенка. У них была своя жизнь. Они откладывали деньги, чтобы путешествовать на пенсии, а потом переехать жить в теплые края. Но им пришлось отказаться от этого, потому что они приняли меня. Из‑за долга. Потому что должны были поступить правильно. И ты делаешь то же самое.

Он стоял и смотрел на нее, не зная, что сказать. Слова не шли ему в голову.

– Все не так.

– Для меня именно так все это и выглядит. Я не думаю, что смогу прожить всю оставшуюся жизнь с этим чувством.

Он смотрел на нее, и его сердце разрывалось.

– Все не так.

Покачав головой, она встала.

– Я очень устала, чтобы обсуждать это дальше. Я иду спать. Спокойной ночи, Цезарь.

Все, что он хотел сейчас, – это прижать ее к себе, сказать, что все будет хорошо. Но он не мог, поэтому просто стоял и смотрел ей вслед. А потом что есть силы ударил кулаком в стену.

Габриэлла выбралась из своего брючного костюма, выбранного с такой заботой. Она уронила пиджак на пол, и боль скрутила ее. Самый счастливый день в ее жизни закончился так ужасно. Но самое плохое было то, что она любила Цезаря. Действительно любила.

И что же ей теперь делать? Как ей жить рядом с мужчиной всю свою жизнь, когда он любит другую женщину?

Она натянула джинсы, футболку и свитер. Она точно не уснет сегодня. А еще она знала, что не сможет остаться одна в комнате в свою первую брачную ночь.

Желание бежать просто накрыло ее. Она должна куда‑то уйти. Цезарь распорядился, чтобы сюда доставили Феррона и Арью. Она может немного покататься, совсем чуть‑чуть.

Надев непродуваемую куртку, шапку и перчатки, осторожно вышла из комнаты. Спустившись по черной лестнице и не давая себе время много думать, она открыла дверь и выскользнула в холодную ночь.

В конюшне Арья поприветствовала ее негромким ржанием. Вскоре Габи уже отправилась в путь. Мысли метались и скакали в голове. Она застряла в браке с мужчиной, который предпочитал бы жениться на другой женщине и жить с ней в радости и в горе, но вынужден, ради долга, жить с ней, с Габи. И в этот момент, когда боль пронзила ее с новой силой, она осознала, что вокруг нее кружатся снежинки.