Зрители восторженно завопили, а Мануил внимательно следил за противником: от этих дикарей можно было ожидать любой гадости. Точнее, он следил за тем, что можно было разглядеть в кустах. Пышные кусты колючей акации почти полностью скрыли надсмотрщика, и только его ноги, торчавшие из кустов, как-то странно дергались, поднимая пыль. По знаку работорговца двое слуг подбежали к бойцу и, осторожно пробравшись среди колючек, принялись хлопотать вокруг поверженного надсмотрщика.

Потом один из них издал скорбный вскрик и, выбравшись из кустов, продемонстрировал хозяину окровавленный сухой сук. Зарычав от злости, работорговец приказал достать тело. Когда труп положили в очерченный круг, собравшиеся издали испуганный вздох. Как оказалось, влетев в кусты, надсмотрщик с размаху напоролся на торчавший из дерева у самой земли сук, пробивший ему грудь. Подошедший пират, задумчиво посмотрев на рану, пожал плечами и, усмехнувшись, громко сказал:

– Я же говорил, нельзя убивать колдунов. Боги отомстили ему. И амулет не помог.

Услышав эти слова, слуги работорговца шарахнулись от женщины, из-за которой возник спор, словно от прокаженной.

– Боги вынесли свое решение. Мой боец победил, и эта семья принадлежит мне, – громко объявил пират.

– Забирай, – помолчав, угрюмо буркнул работорговец, быстро сообразив, что, начав спорить, может оказаться один против всех своих подручных.

Из колонны рабов выгнали всю семью колдуньи, и Мануил, подчиняясь приказу хозяина, повел их на корабль. Несчастные рабы, радуясь тому, что попали вместе к одному хозяину, всю дорогу почтительно кланялись парню, пытаясь таким образом выразить ему свою благодарность, но Мякишу было не до них. Рука, по которой пришелся удар дубиной, сильно болела и заметно опухла. Заметив, как он морщится, с трудом шевеля ею, колдунья, имени которой Мануил так и не узнал, вдруг что-то залопотала, а потом принялась осторожно ощупывать сломанную кость.

По ее команде женщины быстро собрали какие-то листья и на ходу принялись их жевать. Оторвав от собственного подола длинную полосу, женщина обмазала полученной кашицей руку парня и плотно обмотала ее куском ткани. Они еще не дошли до причала, когда Мануил вдруг понял, что рука совсем не болит. Уже в море, когда колдунья лечила его, он почувствовал, что в его теле что-то изменилось, но что именно, он тогда так и не понял. Осознание этих изменений пришло значительно позже, когда раб Мануил превратился в пирата по прозвищу Мякиш.

Вывалившись из дворца правосудия, ребята, не сговариваясь, ринулись к порту, и только мысль о том, что «Мечта» оказалась непонятно где, заставила их остановиться, чтобы обдумать дальнейшие действия. Оглянувшись через плечо, Леша зябко передернул плечами и, понизив голос, сказал, покосившись на сестру:

– Если я еще раз увижу эту старуху, не выдержу. Вплавь до Марокко отправлюсь. У меня от ее взгляда мурашки по всему телу. А когда касается, такое впечатление, что она на эту татушку молится.

Словно в ответ на его слова из-за угла вывернула странная процессия и остановилась прямо перед путешественниками. К ребятам подошел коренастый китаец, увешанный оружием со всех сторон, и, церемонно поклонившись, сказал по-английски со странным акцентом:

– Госпожа Аи приглашает вас в свой дом, на чайную церемонию.

– А я всегда думала, что это только у японцев такая церемония есть, – удивленно проворчала Соня, разглядывая подошедших.

– Это не так, – снова поклонился китаец.

– Спасибо, конечно. Но что-то не хочется мне чаю, – помотала головой Соня. – Мы лучше в порт пойдем. Нужно яхту нашу найти.

– Это верно, – поддержал ее Миша.

– Госпожа Аи сказала, что вам лучше принять приглашение. А не то вас очень быстро убьют. Здесь вообще очень быстро убивают, – улыбнулся китаец, кивая куда-то в сторону соседнего переулка.

Друзья испуганно переглянулись. После всего произошедшего такие слова уже не казались им игрой. Растерянно покрутив головой, словно ища поддержки непонятно у кого, Соня обратила внимание на принесенные китайцами носилки. А когда всмотрелась в рисунок на них, удивленно ахнула и резко ткнула брата локтем в бок. На дверце носилок был нарисован точно такой же дракон, как у парня на ноге.

– Похоже, это знак, – проворчала Соня и первой шагнула к носилкам, дверца которых гостеприимно открылась.

Дюжина носильщиков ловко подняла носилки на плечи и быстрым шагом направилась куда-то в город. Первое, что увидели путешественники, выбравшись из носилок, была статуя улыбающегося Будды. За ней стоял роскошный дом в китайском стиле с аккуратным, прекрасно ухоженным садом. Пройдя запутанными коридорами дома во внутренний двор, ребята немного расслабились. Если не убили сразу, значит, есть возможность пожить еще немного. К этому мнению пришли все, кроме Алексея. Разглядев на стенах коридоров кучу картин с драконами различных видов, парень почему-то решил, что убить здесь собираются именно его. Принести в жертву какому-то их божеству, которое олицетворяет почему-то именно дракон.

– Помнишь, Блан говорил? Про старуху эту. Ей человека убить ничего не стоит. Тем более туриста. Что она собирается с нами делать? Зачем спасла?

– Я спасла вас. Вы спасете меня, – раздался мелодичный голос, и из-за причудливо постриженного куста вышла сама хозяйка.

– Вы говорите по-русски?! – восторженно ахнула Соня, не обратив внимания на разницу между видом женщины и ее голосом.

– У нас в доме была большая библиотека. Ее начал собирать еще мой предок, основатель рода Цинь Ши. Потом библиотека сгорела, – грустно улыбнулась старуха. – Но кое-что мне удалось спасти.

Подойдя к изящному столику из красного дерева, инкрустированному слоновой костью и перламутром, Аи взяла большой фолиант и, показав его путешественникам, добавила:

– Самый древний русско-китайский словарь. Составлен двенадцать веков назад. У вас смешной язык.

Перелистнув страницу, она усмехнулась и, чуть запинаясь, прочла:

– Сейчас выпьем и посидим как люди.

– Я брежу. Мне это снится, – решительно заявила Соня, услышав эту фразу. – Двенадцать веков назад кириллицы еще не было. Это даже я знаю. А Сибирь и все прилегающие пределы начали осваивать и изучать в четырнадцатом веке. До этого там вообще неизвестно кто хозяйничал.

– А старославянский язык от нынешнего отличается как мерин от «жигулей», – поддержал сестру Леша. – В общем, фигня какая-то. Вас, мадам, кто-то крепко обманул.

– Почему у вас так? – не обращая на них внимания, спросила Аи. – Почему у вас говорят сначала «выпьем», а потом – «посидим»? У нас делают наоборот. Сначала садятся, а потом выпивают.

Не найдя что ответить, мужская часть экспедиции только неопределенно пожала плечами. Соня же, решив выяснить все до конца, подошла поближе и, вздохнув, спросила:

– Простите, но мне хотелось бы понять. Как мы спасем вас?