– Ладно-ладно, не стесняйся, – Василина потащила его в боковой коридор, откуда явственно тянуло жареными котлетами и супом, – заодно узнаешь, что тут где. А то у Варфоломеева можно минимум часа на два застрять, до того он дотошный.

Они спустились по обычной лестнице на этаж ниже, а затем попали… в самую обычную столовую! Несколько рядов небольших квадратных столов с белыми или светло-голубыми скатертями, линия раздачи, стопка подносов, касса, на стенах – картины с фруктами и горшки с цветами. Нет, общепит «двадцать пятого века в исполнении параллельных миров» представлялся Соломону несколько иначе.

Людей оказалось на удивление немного.

– Не набежали еще, – пояснила Василина. – Погоди, сейчас примчатся голодные инженеры, разнесут тут все в пух и прах, ни одного коржика не оставят… Так, бери вот там поднос, выбирай что хочешь. Я оплачу своей карточкой, пока тебе талоны не выдали.

Талоны! Здо́рово. Лучше некуда. У них тут что, военный коммунизм? Хотя нет, коммунизм – это вряд ли. Скорее подпольный социализм в отдельно взятой организации. А, какая, собственно, разница? Что он теряет? Кормят, и ладно. Соломон пожал плечами и, подхватив пластмассовый поднос, заказал у толстой поварихи в белом колпаке кислые щи со сметаной и пюре с котлетой, щедро сдобренные подливкой подозрительного фиолетового оттенка. На третье выбрал абрикосовый компот – мучила жажда. Впрочем, Соломон его и так любил.

Караваева почему-то ничего не брала. У кассы она вытащила из кармана пиджака карточку и протянула ее кассирше, очередной полной тетке, улыбчивой и в веснушках. И, как полагается, в колпаке. Кассовый аппарат для расчетов был весьма древний, наверное, в лучшем случае конца восьмидесятых, но с приделанным сбоку приемником для карт. Удивительно, но факт. «Вот уж точно настоящий артефакт!» – хмыкнул про себя Соломон.

– Здравствуйте, Василина Андреевна, – расплылась та еще больше, словно большая теплая квашня. – Новенький? – кивнула она на Павла.

– Добрый день, Афалина Петровна, – кивнула Караваева. – Так точно, стажер наш. Еще не оформленный.

– Ясно, стажер, – удовлетворенно произнесла кассирша. – А вы-то что, Василина Андреевна? Когда обедать будете?

– Спасибо, Афалина Петровна, но попозже, пожалуй – сейчас некогда, квалификационные испытания на носу. Так, – Караваева повернулась к Соломону, – иди садись вон туда, а как поешь – иди в двести восемнадцатую аудиторию, это на два этажа ниже, справа по коридору почти до конца – там наш инженер по технике безопасности, Зигмунд Павлович Варфоломеев, скажешь, что от меня – пройти инструктаж, он уже в курсе. – Она приняла карточку от кассирши. – И потом можешь идти домой: пост охраны на седьмом этаже; помнишь, проходили? Эти ребята тебя выведут. А в понедельник будь к восьми на том же месте, жди сопровождающего. На автобусе позже будешь кататься… Все понял?

Соломон кивнул, поднимая поднос с раздачи.

– Ну, Паша, до встречи. Еще увидимся, – Караваева поспешила на выход, не дожидаясь ответа. Из двери навстречу ей уже валила толпа радостных голодных людей с горящими глазами и в развевающихся халатах самых разных цветов: белых, синих, серых, черных и довольно неопределенного оттенка. Большинство из оголодавших были молоды, бородаты, с взлохмаченными волосами и почему-то в пляжных шлепанцах. «Наверное, местные инженеры», – решил Соломон.

– Валька, место займи! – завопил тощий индивид, сметая со стойки сразу несколько салатов. – Тебе чего взять?!

– До свиданья, Василина Андреевна, – запоздало пробормотал Соломон и поспешил к свободному столику.

Он начал есть, украдкой посматривая на работников Метростроя, весело снующих вокруг – складывалось впечатление, будто их кормили раз в месяц… Затем подтянулось и старшее поколение: солидное и степенное, лысоватое и не очень, сгорбленное и моложавое, в очках и без оных, в костюмах, спецовках и также в разноцветных халатах. В шлепанцах из них почти никого не было. «Забавно», – думал Павел, зачерпывая ложкой горячие густые щи. Они оказались очень вкусными, да и хлеб – теплым, мягким и душистым.

Однако во всем этом был один странный момент: к нему никто не подсаживался, хотя оставалось еще три места! То есть сначала подходили, примериваясь усесться (и даже не всегда спрашивая разрешения), но потом видели его бейдж и… инженеров будто ветром сдувало. Наконец наступил апофеоз: белобрысый парень с подносом подскочил к Соломону, нагнулся к визитке, близоруко прищурившись, а затем смачно выругался, беспомощно озираясь – мест в зале, а он был не очень большой, уже не осталось. За соседними столиками беззлобно заржали.

– Вот же черт! – воскликнул парень, чуть ли не с ненавистью уставившись на Соломона. – Понабирают тут всяких! – и под насмешливые взгляды товарищей побрел куда-то в сторону.

«Стажеры с кандидатами тут типа прокаженных, что ли?» – озадаченно подумал Соломон и посмотрел на соседей. Те с интересом разглядывали его, не отводя взглядов. Павел хотел было что-нибудь сказать им не совсем лестное, но решил пока ни с кем отношения не портить, еще даже толком не устроившись сюда на работу. Доев щи, он принялся за котлеты. Они были из настоящего мяса, сочные, а вот пюре оказалось, на его вкус, несколько пересоленным и жидковатым.

– Свободно? – услышал он рядом веселый баритон. – А, свободно!.. Это хорошо.

Соломон поднял недоуменное лицо: кто это посмел его потревожить?! Непорядок!.. Перед ним возвышался довольно высокий, полный, но при этом крепкий парень лет тридцати или немного моложе, с широким раскрасневшимся лицом, задорными зелеными глазами и белоснежной улыбкой, да такой, что на щеках играли детские ямочки. Он грохнул на стол поднос с витаминным салатом, манной кашей, политой вареньем, и тарелкой, полной дымящихся вареников со все еще растекающимся по ним маслом, а затем грозно обвел взглядом соседей:

– Жуйте, жуйте, троглодиты несчастные, представление окончено!..

Окружающие зашевелились, хмыкнули, но ничего в ответ так и не сказали, уткнувшись обратно в свои блюда. Соломон, нахмурившись, молча разрубил котлету вилкой пополам, рассеянно раздумывая, какую половину оприходовать первой. Кто это еще такой? Местный авторитет, что ли? Или большой начальник? А может, его специально провоцируют… на что-то? Кто их знает, этих посвятов!..

– Новенький? – добродушно расплылся в улыбке толстяк.

Соломон молча кивнул, выбрав наконец правую половину котлеты. Она выглядела почему-то более многообещающей.

– Ясно… – протянул незнакомец. – К Гордееву?

Павел пожал плечами, принявшись усиленно жевать, а парень слегка наклонился к нему и заговорщицки подмигнул:

– Это хорошо.

Павел продолжал жевать, начав демонстративно разглядывать толстяка. Чего ему надо-то?!

– Так, Берман, вы что тут делаете? – неожиданно гаркнул рядом маленький подтянутый усатый мужчина в старомодной военной форме, как и у комиссара. – Вам что-то не ясно?

– Ясно-ясно, Палыч, ну чего ты? – заулыбался Берман. – Свои же…