– Настоящее хакерское логово! – высказалась наконец девушка – то ли иронично, то ли на полном серьезе. Он закрыл за собой дверь и смущенно пожал плечами:

– Ремонт вот думаю затеять. Обновиться, так сказать, хочется. Так что на бардак не обращай внимания.

– А-а-а… – с хитрым видом улыбнулась Станнум и, облокотившись о стену, притянула его к себе. – Значит, тогда все в ажуре, правда, милый? – Они поцеловались. – Слушай, я есть хочу. – Она делано вытянула губки, придав своему хорошенькому личику одновременно скорбное и забавное выражение. – Ты же меня накормишь, а, накормишь? Не дашь умереть с голоду?

– Ну конечно накормлю!.. – немного растерялся Соломон. Что сейчас лежало в холодильнике? А вино хоть есть? Ну, водка-то точно была, а вот что поприличнее, для девушки… э-э… Черт! Все навыки ухлестывания растерял за эти месяцы. Безобразие! Совсем опустился!..

Станнум звонко расхохоталась, видя реакцию Павла.

– Ну и умора! – томно произнесла она. – Ладно, расслабься. Я не голодна. Тапочки-то у тебя имеются для дамы? Но только если они без дырок!

Вино у него все-таки в наличии оказалось, из старых запасов. Они сидели в зале на диване, потягивали напиток богов и закусывали его горьким шоколадом. Имелась еще также большая апельсинина (очень даже сладкая), но девушка заявила, что вино такими продуктами не закусывают. Ибо не сочетается.

– Ох, Паша, ты как троглодит какой-то, ну вылитый пещерный человек! – засмеялась она, делая большой глоток. – Но не переживай, я тебя воспитаю, поставлю на ноги! Вычищу и вымою, выучу приличным манерам, а там, глядишь, и в высшее общество попадешь. Что, испугался, котяра?

Соломон замотал головой и прижал ее к себе еще крепче. Он был счастлив. Пусть болтает что хочет. Он принимает ее такой, какая она есть. Другой не надо!

– Тебе нужно сделать не просто ремонт, а перепланировку, – говорила тем временем Станнум, – обои сменить, вот эту люстру страшную тоже – ее еще в советское время купили? И шкафы вон те – ты извини меня, конечно, но… тихий ужас! Не обиделся? Нет? Ну я так и знала. Ты же парень толковый, Метрострой других не признает. Но я люблю мальчиков ухоженных, стильных и уверенных в себе. Ну ты понимаешь меня, правда?

– Правда, – подтвердил Соломон. Они чокнулись и снова выпили. – Я бы с радостью… ремонт в смысле. Да руки как-то не доходили. С таким дизайнером, как ты, – развернусь, дай только время! Почему бы и нет? Тем более я тут немного деньжат поднакопил – это как раз без проблем.

– Ты, главное, учись прилежно, товарищ адаптант! – Станнум легонько щелкнула его по носу. – «Деньжат я поднакопил»… Эх ты, шуток не понимаешь! Хотя, – прищуренным взглядом она обвела комнату, – в каждой шутке есть доля сам понимаешь чего!

– Согласен, – кивнул Соломон. – А ты тоже была адаптантом?

– Конечно. По полной программе, – ответила девушка. – Я была самой обычной вначале. Но многие рождаются в посвятовских семьях, и они сразу варятся во всем этом. Им такое вот, – она обвела комнату рукой, – вообще не понять.

– Да уж, – пробормотал Павел. – Но до чего же здо́рово, на самом деле! Нет, правда! Мне до сих пор не верится! Я даже думаю часто: как же мне повезло, наверное! А ведь ничего этого могло и не случиться! Вот бы был облом! Я бы даже не знал, как мне не повезло, не заинтересуй я Василину!

– А то! – хмыкнула Станнум. – Я тоже была в свое время в шоке, девчонкой еще мелкой совсем, в восьмом классе, что ли. Но ничего, привыкла.

– Пять лет?! Ух ты… – протянул Павел. Этот срок его реально впечатлил. Сколько всего, наверное, она уже знала и умела! Уму непостижимо!

– Точно, – с серьезным видом кивнула девушка, – сама офигеваю.

– И как же это вышло?

– Рекомендация друга, – уклончиво ответила Станнум. Конкретизировать она явно не хотела: наверное, сведения эти были секретны. «Ну и ладно», – без обиды подумал Павел.

– Но почему именно я? – задумался Соломон. – Почему Клим… или как там его, обратился именно ко мне, а? А не к Збруеву, например? Он тоже очень даже шарящий чувак. Если бы я не занял первое место на светофорной баталии – меня бы взяли, а?

– Много будешь знать – скоро состаришься, мой милый дурачок! – рассмеялась Станнум и отставила бокал в сторону. – Ну откуда ж я знаю? Трудно сказать. Радуйся, значит. Взяли и взяли, не о чем тут больше говорить. И вообще – не спрашивай никого почему! Ответы будут переполнены философией. Очень туманной философией, между прочим.

– Понял, – ухмыльнулся Соломон. Борцовским приемом он опрокинул девушку на подушки и ловко расстегнул пуговицу на ее джинсах. – Разберемся, в чем тут философия, а в чем тригонометрия! Но сейчас я лучше покажу тебе пещерного человека. Ты еще не знаешь нас, троглодитов-философов!

Ровно месяц обучался Соломон по программе адаптантов. Он многое узнал об обществе посвятов и о том, как на самом деле устроена Мультивселенная, включающая все возможные параллельные миры. Первоначальные неприятие ситуации и крайнее удивление нелогичностью окружения постепенно уступили место пониманию того, что на данный момент и в этом месте иначе и быть не могло.

– Миров – многие триллионы секстиллионов, никто не знает сколько точно, – вторила словам Василины куратор обучения, та самая белокурая воительница в форме, капитан Онучева. Она была для адаптантов строгим, непререкаемым авторитетом. – Вы знаете, сколько это – секстиллион? Поясняю! – и Ирина Павловна (она просила называть ее по имени-отчеству, несмотря на воинское звание) начинала выводить на обычной грифельной доске многочисленные, идеальной формы нули. Мел под ее крепкими пальцами всегда жалобно скрипел и, словно плача, крошился, шумно осыпаясь вниз. Адаптанты старательно переносили эти нули в свои тетрадки.

Лекции следовало записывать старым добрым способом – первое здесь правило: это в конце дня проверялось лично капитаном. И никаких гаджетов: ни телефонов, ни планшетов, ни даже музыкальных плееров (все отдавалось внутренней охране) – второе правило. Также не поощрялось общение, даже на коротких переменах. Онучева выводила всех в небольшой холл с несколькими креслами, бильярдным столом, парой кадок с фикусами, библиотекой русской классики в небольшом старомодном шкафу и огромным красивым аквариумом с вечно голодными сомиками и голубыми кубинскими раками – там можно было немного расслабиться и переброситься с кем-нибудь ничего не значащими фразами, однако не более того. Писали лишь выданными куратором ручками, а тетради всегда оставались в Метрострое – видимо, забота о безопасности… После занятий можно было остаться и выучить то, что прошли на уроках. Ведь утром следующего дня проводился опрос, прямо как в школе, и даже ставились оценки.

Еще одно правило заключалось в том, что друг к другу нужно было обращаться, если уж необходимо, исключительно «товарищ адаптант». Это порядком напрягало Соломона, даже удручало. Что еще за порядки военного коммунизма?! Утверждалось, однако, что так сложилось исторически и никакой политики в этом нет. Посвятовские структуры, в том числе и Метрострой, были довольно консервативными, но потому и устойчивыми. Нельзя было ожидать, что мультимировая тайная система будет меняться от малейшего вздоха одного из миров, в котором находится лишь малая ее часть. Правда, Онучева заверяла, будто после учебки в этом смысле можно будет расслабиться: «…в боевых условиях будет проще и без этих формальностей, но пока оставайтесь предельно культурными».