— Я хочу узнать, планируете ли вы давать свою оценку предстоящей выставке Беловой?

— Разумеется, ведь это моя работа, — старик усмехнулся.

— А я могу вас попросить о том, чтобы вы уделили внимание преимущественно технике ее работ, а не тому, будут ли они продаваться?

— Не можете, потому что на мои отзывы ориентируются покупатели, — Абрам Львович почувствовал себя несколько уязвленным. — А работы этой девушки совершенно не актуальны!

Чуть помолчав, Дмитрий извлек из внутреннего кармана пиджака блокнот и ручку. Критик с интересом следил за тем, как Лесков пишет, а потом удивленно посмотрел на парня, когда тот вырвал листок и положил его на стол.

— А это может быть актуально? — спросил Дима, пристально глядя на собеседника.

— Дмитрий Константинович, — голос мужчины неожиданно потеплел. — Я, конечно, могу написать статью в более мягкой форме, но вы должны понимать, что на продажи картин это вряд ли существенно повлияет…

— В первый же день выставки будет выкуплена как минимум половина ее работ. Людьми, чьи имена у всех на слуху. В ваших интересах сделать так, чтобы были проданы все картины, потому что в дополнение к той сумме, вы получите еще пятьдесят процентов от стоимости каждой сделки. Главное, окажите мне услугу: девочка не должна знать, что ей помогают.

— Какой же вам в этом резон? — поинтересовался мужчина, удивленно глядя на собеседника. — У нее, насколько мне известно, есть молодой человек, и я видел его на прошлой выставке. Так что ваша благотворительность может остаться неоцененной.

В голосе старика вновь послышалась насмешка. Хоть парень и предложил ему выгодную сделку, тем не менее он не хотел выглядеть так, словно продался ему с потрохами. Такие, как Лесков, приходили к нему не в первый раз. Преимущественно, это были те, кто радели за успехи своих содержанок, жен или дочерей. Мало, кто из них обладал настоящим талантом, но, благодаря рекламе, они продавались…

Дмитрий проигнорировал его последнюю фразу, однако уже на выходе он не удержался и поинтересовался:

— А сами вы пишете картины?

— Нет, — сухо ответил Абрам Львович, после чего распрощался со своим гостем.

Уже по дороге в офис, Дмитрий собирался позвонить Ивану, однако, едва он достал из кармана телефон, на дисплее высветился телефон ассистентки Бранна.

— Да, Инга, здравствуй, — ответил Лесков, несколько удивленный ее звонком. Сегодня Киву говорил, что собирается работать над проектом «Процветание», поэтому помощь Дмитрия не понадобится ему до завтрашнего дня. Однако, если Инга звонила, значит, случилось что-то срочное.

— Добрый день, — поприветствовала его девушка. — В четверг Бранн вылетает в Петербург, и вы должны сопровождать его на встречу по поводу строительства гостиницы. Возникли сложности с покупкой земли…

— А когда обратно? — Дмитрий тут же вспомнил о назначенной на пятницу выставке.

— В понедельник.

— Нас примут на выходных?

— Да. Будут и неофициальные встречи. Подтверждаете свою поездку?

— Да, — задумчиво ответил Лесков, а затем уже уверенно добавил, — конечно. Я еду…

Петербург можно сравнить только с наркотиком — однажды «попробовав», уже не забудешь. А то и вовсе, будет хотеться «попробовать» еще. Люди, родившиеся там, испытывают необъяснимую привязанность к этому туманному, сырому, насквозь пропитанному сквозняками городу. Петербург проникает в них незаметно, постепенно заменяя кровеносную систему своими каналами, костную ткань — брусчаткой, а сердце — величественными сводами Зимнего Дворца.

Дмитрий давно не был в этом городе, но Москва так и не смогла заменить его. Столица умела удерживать подле себя цепями амбиций и обязательств, Петербург же, напротив, приковывал именно душу. Сейчас, прогуливаясь по Невскому проспекту после очередной встречи, Дмитрий наслаждался атмосферой родного города. В меру живой, но при этом несуетливой. Казалось, время здесь убавило бег, словно хотело указать на то, что вот она — жизнь. Настоящая. Остановись наконец. Оглядись и послушай…

Все рабочие дела на сегодня были закончены, поэтому оставшееся время Лесков мог посвятить себе. Он не торопился звонить Ивану и Роме, потому что ждал звонка от человека, с которым не разговаривал целых девять лет. Когда Дима набрал его номер десять минут назад, тот не поднял трубку, поэтому парень решил немного подождать, прежде чем дальше планировать свой день.

И ждал Дима не зря: вскоре тот человек действительно перезвонил. Вначале его голос прозвучал угрюмо, но, когда Лесков представился, слова собеседника зазвучали заметно теплее. Парень получил приглашение на чай с ватрушками и, конечно же, согласился без колебаний. Перед этим он зашел в Дом Купцов Елисеевых и купил гостинца к столу.

Уже приехав на окраину Петербурга, где когда-то прошло его детство, Лесков смотрел в навигатор телефона и пытался понять, куда ему идти дальше. За девять лет район не сильно изменился, и, если сейчас шагать от метро прямо, а затем свернуть за магазином и пройти еще метров сорок, Дмитрий оказался бы на крыльце интерната. Но сейчас его интересовало несколько иное место.

Наконец парень нашел нужный дом, набрал код на двери подъезда и вошел вовнутрь. Первым делом в глаза ему бросилось идиотское граффити на стене, которое явно представляло собой эталон наскальной живописи здешних аборигенов. Лескову невольно вспомнилось, как он с остальными ребятами из стаи тоже «помечали территорию» подобным образом и усмехнулся тому, насколько крутыми они считали себя в тот момент.

То, что представляло собой в этом доме лифт, впервые вызвало у Дмитрия страх замкнутого пространства. Кабина кряхтела, трещала, дрожала, но все-таки нехотя ползла наверх, поднимая Лескова на пятнадцатый этаж. К тому же здесь до тошноты воняло мочой и дешевыми сигаретами. Почему-то многие люди обожали жаловаться на отсутствие денег, но никогда не жаловались на отсутствие мозгов и культуры. Парадокс в том, что даже свиньи живут чище, если они на воле, а нечищеный загон — это уже заслуга человека.

Наконец добравшись до пятнадцатого этажа и позволив себе вдохнуть полной грудью, Дмитрий позвонил в нужную дверь. Какое-то время он терпеливо вслушивался в тишину, а затем щелкнул замок. И Дмитрий лицом к лицу предстал перед Кузнецовым Михаилом Юрьевичем, более известным по прозвищу Цербер.

На Лескова с улыбкой смотрел поседевший пожилой мужчина в мешковатых темно-синих джинсах и сером свитере. За девять лет Цербер заметно постарел, однако Дмитрий узнал его сразу.

— Здравствуйте, Михаил Юрьевич, — произнес парень, улыбаясь в ответ. Он протянул ему руку для рукопожатия, однако Цербер лишь рассмеялся и крепко обнял своего гостя.

— Кто бы мог подумать, что ты станешь таким! — воскликнул он, потрепав Диму по плечу. — Ну чего стоишь, проходи! Сейчас чайник поставим, хоть согреешься. Я сегодня еще не выходил. Холодно там, небось?