– Давай, блонди, – сказал он, – двигай ногами. Уже почти пришли. Райса, поддержи его с другой стороны.

Таким порядком они и добрались до апартаментов – просторных, как зал для собраний. Здесь царила все та же, стерильная чистота лаборатории, но уже в сочетании с видимой роскошью: цветы у стен, странного вида мебель с деревянным декором – тонкой, изящной резьбой. Рауль помог Райсе усадить Рея на диван, та села рядом, и Рей тут же привалился к ней плечом. Его трясло, как под током. Райса, эмпатка, чувствовала исходившие от него волны ужаса, а вместе с тем… да, вне всякого сомнения, он узнавал всё, что их сейчас окружало.

– Ты… помнишь? – осторожно спросила Райса. Рей кивнул, Райса поймала его полубезумный взгляд и отшатнулась. – Не смотри так! Ты же не… ты не он!

– Горе мне с вами, – произнес Рауль, осуждающе глядя на Рея. – Райса, ты можешь поддерживать с ним эмпатическую связь?

– Зачем?

– Его колотит, а сам я не могу ему помочь – он меня отторгает, – пояснил Рауль. – Можешь привести его в себя? Мне нужен нормальный человек, а не этот трясущийся кисель.

– Я попробую, – с сомнением ответила Райса. Она взяла Рея за руку, несколько секунд просидела неподвижно. – Рей, пожалуйста… не надо так… не пугай меня…

Тот через силу кивнул. Шок от увиденного постепенно проходил, и где-то внутри начало рождаться новое, доселе неведомое чувство – жесточайшая обида.

– Как же так… – потеряно произнес он. – Как же ты так… как ты мог!..

– Что? – осведомился Рауль. Он сидел в кресле напротив, нога на ногу, руки скрещены на груди. Руки – в перчатках. Белых. А одна перчатка испачкана в крови драчуна Лависа. – Как я мог тебя убить, ты имеешь в виду?

– Да, – Рей затравленно оглянулся. – За что?

– Стало быть, за что – ты не помнишь, – многообещающе покивал Рауль. – Великолепно. А то, как ТЫ убивал меня – ты помнишь, или пока еще нет? А то, как ты сам погубил тысячи людей – не помнишь тоже, верно?

Рей потрясенно молчал. Он? Он погубил тысячи людей? Он убивал своего двойника?.. Это не укладывалось в голове.

– Нет, – шепотом ответил он. – Не помню… помню, что было больно… вон та комната… там, за стеной…

Это были даже не воспоминания. Скорее – ассоциативный ряд. Недовольство, злость, и вдруг – резкая боль, долгая боль, что-то пришло извне и вывернуло его наизнанку, «что-то» – слишком страшное и чуждое, он даже не успел понять, что именно. Сильная, но совершенно беспомощная перед этим «чем-то» рука, стремящаяся оттолкнуть, отбросить от себя…

Тысячи людей! Рауль с испугом посмотрел на свои руки. Нет! Этого не могло быть, никогда! Накатывали волны страха – муть поднималась из самой глубины души. Обрывки снов, несуразица… белоснежные перчатки… я никогда не носил перчатки! Нет! Это не я! Не я!!!.. Не я…

Он задохнулся, хватая ртом ставший почему-то горячим и густым воздух. Райса что-то говорила ему, но в этот момент он ее просто не слышал.

– Это не я… – прошептал он через силу. – Это ложь! Я не мог…

– Мог, мог, – спокойно произнес Рауль. Он глядел на Рея без особого сочувствия, слегка прищурившись. – Ладно, давайте оставим эту тему… Райса, пока твой друг в невменяемом состоянии – будь добра, расскажи подробнее, что ты начала говорить про Ниамири Керр? Это может быть важным.

Райса открыла было рот, но тут Рей вдруг вскочил на ноги, как подброшенный.

– Не говори ему ничего! – приказал он ошеломленной Райсе. – Это всё ложь! Все, что он говорит – бездоказательно!.. Идем отсюда!..

– Рей…

– Не знаю, для чего он врет про меня! – глаза Рея налились холодным бешенством. Да идем же!

– Вы никуда не уйдете, – спокойно произнес Рауль. – Извини, Райса, но пока я не могу вам этого позволить. А ты, Рей, сядь. И лучше не заводи речи о доказательствах. Твоя подруга наверняка пожалеет о том, что может о тебе узнать.

– Почему это? Я не позволю тебе врать про меня, кем бы ты ни был! Мы уйдем. Я не намерен слушать это всё, понятно?! То, что я похож на тебя – еще ничего не значит! – Рей едва не кричал. – Сволочь!

Рауль коротко взглянул на него и пересел за стол. Перед ним развернулась в воздухе светящаяся рамка голографического терминала.

– Вы уверены, что хотите убедиться в правдивости моих слов? Уверены, что хотите подробности?

Райса и Рей переглянулись. Эльфийка пожала плечами, а молодой блонди угрюмо кивнул.

– Да, – с презрением сказал он. – Иначе грош цена такой «правдивости».

– Ты выбрал, – констатировал Рауль. – Ну что ж, потом не жалуйтесь.

На этот раз экран развернулся прямо между ними. Райса прочитала название:

«Использование человеческого материала в работе проектных лабораторий Синдиката. Статистический отчет».

Она пробежала взглядом висящую в воздухе страницу.

– А это к чему вообще? – недоуменно спросила Райса. – «Человеческий материал», «утилизация пятидесяти отработанных единиц»… Не понимаю. Какие-то биологические ткани, что ли?

– Да нет, Райса, – ответил Рауль. – Человеческий материал – это люди. Живые люди. Вернее, вначале – живые. А потом, как правило, мертвые.

– Что это значит? – спросил Рей с недоумением. – «Работа производилась на функционирующем организме до завершения процесса». Это…

– Это означает, – заговорил Рауль, глядя на Рея с чуть насмешливой неприязнью, – что, к примеру, разработан новый вид биологического оружия. Нужно изучить нюансы его воздействия на организм. Берут группу людей и подвергают их воздействию этого оружия. И смотрят, что с ними происходит. Так понятнее?

Рей потерянно кивнул.

– И я… это делал? – спросил он.

Райса с ужасом смотрела на него. Она не могла поверить в то, что сейчас происходило.

– Да, – подтвердил Рауль. – Ты это делал. А так же руководил всеми подобными работами, что здесь проводились. А проводилось их здесь ой как много… Еще ты руководил деятельностью служб нейрокоррекции, то есть занимался промывкой мозгов – тем, кто был уличен в неблагонадежности. Статистику смертности после этих процедур я тебе еще предоставлю, если захочешь. Далее, ты координировал нелегальные поставки петов во внешние миры… говоря понятным языком – продавал детей в рабство.

– Я не мог этого делать, – с тихим бешенством ответил Рей. – Не мог. Слышишь, ты, урод! Не мог! Это слова, не доказательства!

Рауль покачал головой.

– Видит Бог, я не хотел этого. Но если ты ставишь вопрос ТАК…

Текст, висевший в воздухе, исчез. Вместо него появилось изображение.

Рей испуганно отпрянул. На экране было человеческое лицо, обезображенное какими-то опухолями… ожогами, что ли? Лицо, залитое ярким светом. Кажется, человек был совсем еще молодым, лет восемнадцать, ну, может, двадцать… хотя из-за опухолей сказать это точно было трудно. Лоб его охватывал металлический обруч, открытые глаза смотрели уже почти бессмысленно, в них оставалась лишь боль. Камера отодвинулась, открывая тело целиком. Черт… Лучше бы Рей этого не видел. Он судорожно сглотнул и отвернулся. Нахлынула дурнота.