— А вы не слышали, в последние несколько месяцев были какие-то ЧП?

Римма Викторовна вздохнула:

— Ой, даже не знаю, что вам сказать… Здесь больше конспирологии, чем фактов — такие случаи тщательно скрываются, а если и вскрываются, то в ходе расследования уже случившихся эпидемий, постфактум. Вот если у нас где-то что-то полыхнет, мы с вами это непременно узнаем.

— А может… полыхнуть?

— Часть уважаемых ученых утверждает, что ковид занесен в человеческую популяцию из лаборатории. Да, я знаю, что вы мне скажете, и мне это известно тоже — другая часть не менее уважаемых ученых настаивает на его естественном происхождении. Но тут надо понимать, что признать утечку — это очень серьезный дипломатический скандал. Проще всего списать на «самострел» — в Ухане действует военная биолаборатория, и они там тоже не лютики-цветочки высаживают, это все понимают и пытаются давить именно на это… Но не забывайте о биолабораториях в Казахстане, в непосредственной близости от границы с Китаем. А еще учтите протяженность их общей границы — тысяча семьсот километров. Так что теоретически, как вы видите, полыхнуть может, если будет достаточно надежный способ распространения биоагента.

«А это как раз и изложено в технической документации», — отметил про себя Долин.

* * *

Неприметный мужчина медленно брел вдоль проспекта, то и дело останавливаясь перед витринами. Со стороны могло показаться, что он что-то ищет. На самом деле начищенные до зеркального блеска витрины могли служить прекрасными зеркалами, позволяющими увидеть, кто за тобой идет. В последний год это вошло у него в привычку.

Он уже сам не понимал, зачем ввязался в эту историю — денег ему и так хватало, славы он не нашел и теперь вряд ли найдет. Можно было бы сбежать из страны, но кому он нужен там, за бугром? Мало кто понимает, что иностранные «партнеры» щедры только до тех пор, пока ты востребован дома, на родине. Как только что-то меняется, флер исчезает, а с ним и все ассигнования.

Он этим наелся сполна.

Закрытие программы. Вызов в ФСБ, постоянное наблюдение и прослушка — искали его связь с «Либертариумом».

Черт его знает, как ему еще удавалось оставаться на свободе.

Может, потому, что фсбэшники думали: он полезнее на воле, на него кто-то выйдет и выведет на более крупную рыбу. Но он-то знал, что уже никто не свяжется с ним. Он — отработанный материал, его даже убивать незачем.

Поэтому он так отчаянно искал встречи с Долиным — надеялся, что это изменит status quo.

Но ничего не происходило.

Более того, не выходила на связь и Ирина — он набирал ее с нескольких аппаратов, в том числе просил у случайных прохожих: ее номер находился вне зоны доступа. И это заставляло нервничать еще больше — почему аппарат выключен?

«Что, если я опоздал?» — пульсировало в висках.

Он решил, что пора воспользоваться последним резервным каналом. Они обменялись им еще прошлой весной.

Отойдя от витрины, Натан Ольгович Алексиевич сел на припорошенную снегом скамейку, достал из кармана сотовый и по памяти набрал номер.

После первого же гудка ответили.

— Ира? — он с надеждой затаил дыхание.

Молчание на том конце провода, смятение и изменившийся до хрипоты голос:

— А мамы больше нет…

Он нажал отбой.

Порывисто встал и направился в сторону центра.

«Мамы больше нет».

Он опоздал. Они сделали свой ход, теперь он — следующий.

Значит, времени совсем не осталось.

Значит, все произойдет в ближайшее время, и началась зачистка. Значит, надо сдаваться… Хотя и в тюрьме до него доберутся без проблем. Даже легче, чем на свободе.

«Значит, еще повертимся», — Он мстительно прищурился и свернул в переулок. Здесь, в глуши сибирского городка, жили те, кто не задавали лишних вопросов. Толкнув скрипучую дверь, мужчина скрылся в пропахшем кошками, душно натопленном подъезде. Притаился за дверью, ожидая, что кто-то может последовать за ним. Не дождавшись, поднялся на второй этаж и выглянул в окно — синие сумерки укрыли двор, смешав цвета и силуэты. Желтые фонари на проспекте горели ярко, рассекая темноту ночи.

Постояв так еще минут пятнадцать, мужчина спустился на первый этаж и вышел во двор. Закурил, вглядываясь в пустоту двора. И только убедившись, что за ним никто не наблюдает, пересек двор и зашел в точно такой же душный подъезд и поднялся на третий этаж. Позвонил в обитую дешевой клеенкой дверь.

— А, это ты? — прозвучал приветливый, но усталый нетрезвый голос, дверь открылась. — Заходи…

Мужчина пересек порог убогой квартирки. Засаленные обои, обшарпанные антресоли и одиноко висящая на грязном шнуре подслеповатая лампочка.

— Водку будешь? Жорик принес…

Хозяйка квартиры забрала из его рук недокуренную сигарету, жадно втянула дешевый дым.

Натан кивнул: когда выпьешь перестает быть так гадко, быстрее забываешься.

Сбросив с плеч потрепанное черное пальто, которое ему так не шло, но отлично маскировало, он шагнул в «залу». Там уже собралась знакомая компания. Жорик, Кирюха, Облезлый сидели вокруг колченогой табуретки, прикрытой вчерашней газетой. Хозяйка квартиры пьяно расхохоталась:

— А кто к нам вернулся?!

Глава 10. Ирина

Сонный и замерзший, Долин пробирался в собственную спальню. Босые ступни утопали в мягком ковре.

У кухни Алексей притормозил — желудок заурчал, приглашая заглянуть перед сном в холодильник. Долин с сомнением почесал подбородок, поморщился: готовить, потом убирать, потому что грязную посуду он не привык оставлять, а в итоге уже можно будет и не ложиться. Это не дело — режим прежде всего.

Алексей сам себя отругал и обвинил в занудстве, но решительно свернул к лестнице и поднялся на второй этаж. Тонкая полоска света пересекала коридор — уходя из спальни, Долин не выключил торшер, и сейчас тот манил к себе уютом и смущал воспоминаниями о девушке, что занимала постель.

Можно было сколько угодно отгонять эти мысли и заставлять себя не думать в таком ключе, но фантазия подкидывала образ Аннет — припухшие, будто от поцелуев, губы, сонная улыбка, тепло девичьих рук и хрупкость укутанных в мягкий флис плеч. Без сомнения, она специально надела такую пижаму. И это только лишний раз доказывало, что не так уж хорошо о нем осведомлена «контора» — если бы они чуть внимательнее составили его, Долина, психологический портрет, то знали бы, что мягкая ткань возбуждала сильнее тонкого шелка, живо представлялась под пальцами.

Долин вздохнул и осторожно толкнул дверь, заглянул внутрь: Анна, раскинув руки, спала на его половине кровати. Темные волосы выбились из «ночной» косы, разметались змеями по белому хлопку. Теплая пижама вкупе сделала свое дело — девушка раскраснелась и вытащила из-под