— Вы двое, стойте там и не думайте сбежать! — закричала учительница. — Я знаю и ваши имена, и из какого вы класса. — Учительница повернулась к Чи: — Пойдем со мной, Оно!

* * *

Чи, ее парня и миниатюрную девушку целый час отчитывал педагог–воспитатель. В наказание им втроем велели чистить школьный бассейн.

Уборка прошла в наряженной обстановке. В бассейне сильно пахло хлоркой. Парень Чи и миниатюрная девушка помалкивали. Чи было и грустно, и смешно, ведь обычно ее парень болтал без умолку. Миниатюрную девушку Чи знала, хотя имени не помнила. Та девушка училась в одном классе с парнем Чи и тоже любила поболтать и посмеяться. Сейчас, видя ее тихой и кроткой, Чи едва сдерживала хохот.

Ни Чи, ни ее парень не сказали ни слова, но было ясно, что отношениям конец. Самое странное, что и иосле этого оба щеголяли парными феньками. Чи периодически порывалась выбросить свою, но носить се казалось прикольным. Парень не расставался со своей, вероятно, следуя ее примеру.

Все трое учились в одной школе, поэтому периодически сталкивались. В таких случаях экс–бойфренд Чи и его новая подруга прятали глаза и спешили улизнуть — явно чувствовали себя виновными в ужасном проступке. Так оно и было бы, если бы Чи всерьез любила того парня. Но любви не было, следовательно, и страданий тоже. Если бы новая парочка просто подошла к ней и извинилась, Чи отшутилась бы и даже сочинила бы отмазку, чтобы сгладить впечатление. Например, что уже с кем–то встречается или по кому–то сохнет. Но Чи не услышала ни слова — ни признания случившегося, ни извинений. В итоге неловкие встречи продолжались, пока экс–бойфренд Чи и его новая пассия не окончили среднюю школу.

Ванная была только одна, поэтому Рюсэй и Чи договорились: она моется первой, а он тем временем ужинает.

Освободив ванную, Чи пришла на кухню, но Рюсэя там уже не было. Она поела в одиночестве, вымыла посуду, немного прибралась. Усталости вопреки, спать не хотелось. Собственное тело стало легким, а на душе куда спокойнее, чем на момент прихода в клинику.

Чи медленно вернулась к себе в комнату, деревянный пол холодил ей босые ноги. Когда она вошла, ширма заскрипела. Чи вытащила футон из шкафа, разложила на татами, постелила себе постель. Тишину клиники нарушали только писк и жужжание насекомых на улице, Лежа без сна, Чи смотрела на маленькую лам: почку под желтеющим абажуром, прикрепленную к потолку.

Из–за стены донесся голос Рюсэя:

— Чи, ты спишь?

Чи хотела ответить, но передумала. Голос у Рюсэя подрагивал и звучал грустно. «Он собирается говорить о Мияко. От таких разговоров ему станет еще горше».

— Не могу избавиться от мысли, что очень плохо знал Мияко, — проговорил Рюсэй после недолгой паузы.

Чи затаила дыхание.

— Она была не такая, как все. Это единственное, в чем я уверен, — продолжал Рюсяэй.

«Ты прав».

— Я что, с собой говорю? Ты, наверное, уже уснула.

«Прости, что не отмалчиваюсь, но прямо сейчас я не представляю, чем тебя утешить».

— Знаешь, я ведь по–настоящему любил ее.

«И я любила. Я полюбила ее раньше, чем ты узнал, что на свете есть девушка по имени Мияко Сумида».

* * *

Солнце пряталось за тучами, когда Мияко и Чи встретились в третий раз за время учебы в школе. В перемену Чи снова забралась на крышу и лежала там на цистерне с водой. За этим рискованным занятием и застала ее Мияко, тоже поднявшаяся на крышу.

— Ты опять здесь? — спросила Мияко. — Не боишься, что педагог–воспитатель снова засечет?

Чи слезла с цистерны:

— Вряд ли она сюда с проверкой нагрянет, Преступники редко возвращаются на место преступления.

— А ты чудная, — улыбнулась Мияко.

— Ты тоже. Кем надо быть, чтобы стучать учителям на одноклассников?

— Такой, как я. — Мияко села рядом с Чи. — Мне здесь нравится.

Чи украдкой взглянула на запястье Мияко. Массивные «касио» сменились моделью изящнее — металлическими женскими «сейко», которые подходили ей больше.

— Сейчас половина двенадцатого, — проговорила Мияко, решив, что Чи интересует время. — Да, да, — пробормотала Чи. — Ты ведь Мияко Сумида, верно? Мы с тобой почти не пересекаемся.

— Ты не заметила б меня. Я не так популярна, как ты.

Чи засмеялась. Она знала, что Мияко не язвит, но прозвучала фраза насмешливо.

— Ты та самая новенькая?

— Да, наверное.

— Почему ты к нам перевелась?

— Мама снова вышла замуж, и мы переехали в дом отчима.

Снова вышла замуж? Неужели сходится?

— Ты сменила фамилию?

— Да, естественно.

— Прежняя твоя фамилия начиналась с К.

Мияко впервые присмотрелась к Чи:

— Откуда ты знаешь?

— Ну… — начала Чи, но приличная ложь не придумывалась.

— Наверное, из–за этого? — Из–под белой блузки Мияко вытащила тонкую цепочку с кулоном в виде буквы К. — А я‑то думала, что хорошо спрятала букву.

— Да, да, — Чи вздохнула с облегчением. — Я заметила кулончик, еще когда мы тобой столкнулись в туалете.

— Ой, а я не обратила внимания.

— Непривычно, наверное? — спросила Чи. — В смысле, что тебя начинают звать другим именем.

— В старой школе меня звали Кодзима, и да, я привыкла, — ответила Мияко, немного подумав. — Поначалу было странновато. Но здесь все по другому. Никто не знает, что я была Кодзимой. Для здешних я всегда была Сумидой.

«Кодзима. Мияко Кодзима. Наконец–то я нашла тебя, МК!»

Мияко склонила голову набок:

— Ты часто сюда приходишь?

— Почти каждый день во время обеденного перерыва. Особенно сейчас, когда я осталась без бойфренда. .

Чи ждала фраз, вроде «Ох, какая жалость!», но не дождалась. И правильно, ведь жалеть было не о чем. Разрыв с бойфрендом стал благодатью. Теперь Чи предпочитала одиночество. Если бы захотела новых отношений, то приняла бы ухаживания одного из парней, которые добивались ее после разрыва. Вместо общения с ними Чи убегала на крышу полюбоваться небом. Сидевшая рядом с ней Мияко наслаждалась послеполуденным ветерком.

— Как думаешь, то облако похоже на зайца? — вдруг спросила Мияко.

— Которое? — уточнила Чи, прищуриваясь.

Вот то, — показала Мияко. — Смотри, голова и два уха.

— На зайца не похоже совершенно, — возразила Чи. — Скорее на самолет.

— Шутишь, да? Однозначно заяц.

— Нет, самолет.

— Откуда у самолета уши?