А они, не имея возможности защищаться, лишь укрываясь за цилиндром, лихорадочно пытались протолкнуть Клипсу внутрь, вниз, а потом барахтаясь и поминутно падая в грязь, один за другим в панике побежали дальше по трубе, в ее спасительную, гулкую темноту – вначале ненадежный Хуго-немец с наглым Бар-Кохбой, сверкнувшим глазами, как волк, потом и Ван-Вэй, бросив на Бригадира кроткий, растерянный взгляд, следом.

Пайс, задыхаясь и морщась от оцарапавших его «штырей-зуботычек», произнес с сожалением:

– Уходим!

И они втроем: Поп, Он и Пайс побежали по трубе, срывая с себя тяжелые «спасатели» и запотевшие маски и, то падая, то сбиваясь с верного направления, тыкались в покатые стены, пока вдали не заметили слабый луч света. И прежде чем Пайс подхватил фонарь, Он споткнулся обо что-то мягкое, липкое и, крикнув Пайсу:

– Посвети! – сразу понял, кто это.

Ему только осталось опуститься на колено и провести по жестким, коротким волосам, залепленных грязью и кровью. Китаец еще был жив. Он судорожно схватил его за руку и прошептал, задыхаясь:

– Я же сказал, что не дойду, – почему-то торжествующе прошептал он, – я же сказал, что это божественное четыре…

Пайс отер стекло фонаря, и они увидели, что в груди Ван-Вэйя торчит нож.

– Я же… – то ли подумал, то ли выдохнул воздух Ван-Вэй и умер.

– И дух его улетел к его китайским богам… – констатировал Пайс.

– Это работа Бар-Кохбы! – воскликнул Поп. – Руку даю на отсечение – они знакомы с Сержантом.

– Должно быть, – согласился Пайс, – должно быть, они из одной банды, – и признался: – То-то я гляжу, они каким-то странными знаками общаются. Зря я Сержанту сумку с ключами и картой подержать дал.

– Зря… – спокойно и почти равнодушно согласился Поп, демонстрируя выдержку и поглядывая в ту сторону, откуда должны были появиться преследователи.

Они знали, что пангины из-за своей трусости, наверное, возятся с Клипсой, что им троим не стоит волноваться, пока к преследователям не прибудет подмога.

– Есть еще один ход… Рабочий люк… Если только он не заварен… Если только он не заварен… – Пайс посмотрел на них.

Впервые в его взгляде они увидели настоящий азарт, словно то, что произошло с ними было не в счет, а теперь наступает то самое главное, ради чего они затеяли побег.

– Идем!

И прежде чем Он что-то успел сказать, Поп наклонился и выдернул из груди Вай-Вэйя нож.

– Пошли! – скомандовал Поп, вытирая нож о штанину. – Пошли!

Теперь они втроем знали, что не надо ни на кого оглядываться, что они могут доверять друг другу, и это увеличивало их шансы на спасение, несмотря на то, что планы изменились, даже если они кардинально изменились. Самое невероятное, вдруг подумал Он, что, возможно, Клипсе одному повезло: вдруг он катит по этой самой трубе к синему морю?! Но ничего не произнес вслух, не потому, что не хотел что-либо говорить, а потому что сейчас эта мысль была не самой важной, а просто глупой, и делиться ею ни с кем не имело смысла. И у него появилось такое чувство, что они вначале длинного, тяжелого пути, но конца этого пути Он не может знать.

Они пробежали, скользя и спотыкаясь, до поворота, до следующей сферическою двери, от которой у них уже не было ключей, миновали ее и наткнулись на разветвление, свернули влево и сразу увидели вбитые в стену скобы. В свете фонаря они блестели многолетней слизью. Пайс, самый предусмотрительный и самый хладнокровный, спокойно поднялся по ним в узкий стакан колодца и крикнул оттуда:

– Нож! Дай нож!

А они стояли с Попом и ждали в полной темноте, среди запахов гниющих водорослей и непонятных, тихих звуков струящейся воды, словно они что-то здесь забыли, стояли и не могли вспомнить, что именно. Теперь побег показался ему самым диким предприятием в его жизни. Он уже и не думал о своем бессмертии. Он ни о чем не думал. Он просто стоял и ждал, как ждал Поп-бригадир, с которым они проработали бок о бок на заводе Мангун-Кале почти целый год, но ни разу не говорили по душам не потому что в этом не было нужды, а потому что так сложились обстоятельства, но это не делало их отношения хуже или лучше, просто они друг друга молча уважали, как могут уважать друг друга мужчины.

– Пошли! – радостно крикнул сверху Пайс и добавил. – В старом колодце старые замки!

Должно быть, им действительно везло, как везло до этого, если не вспоминать, конечно, о Мексиканце, Ван-Вэйе и бедняге Клипсе. Везло еще и потому, что когда они выбрались из трубы, в коридоре никого не было – ни единой живой души: ни пангинов, ни петралонов. Словно их еще не хватились, словно по шахтам еще не шарили сотни злобных и мстительных пангинов, подгоняемых умнейшими петралонами во главе с Сципионом.

* * *

Они совещались темноте, не видя лиц друг друга, потому что берегли единственный фонарь.

– Нам не выйти здесь, – сказал Пайс. – Будут загонять с уровня на уровень, пока не загонят в тупик.

Они услышали далекие голоса и звуки отпираемых дверей. Их уже искали – прыгающие, ловкие пангины и усердные черно-форменные петралоны.

– Где-то здесь есть карстовые ходы, которые ведут к Черной речке, – высказал предположение Пайс. – Правда, я только предполагаю, где они начинаются, но это единственный шанс…

Это была проверка. Проверка на мужество и сплоченность.

– Я «за», – заявил Поп, выдавая в себе авантюриста.

– И я тоже, – добавил Он, потому что пошел бы за Пайсом хоть на край света.

* * *

Им повезло. Они нашли люк в недостроенную систему стоков, где было сухо и пахло цементом. Быстрым шагом прошли два колодца до коллектора и остановились. Пайс, хорошо ориентирующийся под землей, выбрал левый коридор, справедливо полагая, что он направлен в сторону Черной речки. Если бы они не спешили, если бы заметили, что попали в старый туннель, если бы обратили внимание, что на полу появился крохотный ручеек, а на стенах – полоса, указывающая, что труба не всегда бывает сухой, если бы Пайс, идущий впереди с фонарем, осветил потолок и увидел в нем отверстия, наверное, они бы вернулись. Но они лишь поняли, что пол имеет небольшой наклон, и вначале не придали этому значения. Даже когда раздался глухой шум, они лишь прибавили шаг. Но когда им на голову хлынула вода, они поняли, что попали в ловушку, потому что уже не могли вернуться назад, а вода только прибывала и через мгновение сбила их с ног. Следующие несколько минут их швыряло и крутило, как щепки. Потом Он понял, что падает куда-то туда вниз, где блеснул фонарь Пайса, и гулкий шум воды, и крики, и полет в бездну слились для него во что-то невообразимое, и в следующее мгновение, вынырнув, Он выплыл из-под водопада, сделал несколько гребков и, наткнувшись на что-то твердое, понял, что это каменная кладка.

– Пайс! – крикнул Он, кашляя, – Поп!

Вдруг прямо под ним появилось пятно света, и Он увидел сквозь буруны воды и пену всплывающего Пайса, и тут же рядом появилось спокойное лицо Попа с седой прядью, прилипшей ко лбу.