причерноморские и ближневосточные рынки. После принятия христианства (988) русы, отныне князья, стали осуществлять свое господство на определенной территории и с течением времени превратились, если говорить о работорговле, из хищников в жертв. С 1204 года и примерно до 1475-го невольничьим рынком заправляли итальянцы, затем их сменили крымские татары, отправлявшие рабов в Кафу, где их покупали греческие, армянские и еврейские купцы.

Статистика выглядит печально. Как пишет Халил Иналджик, крымские татары и другие степняки с целью захвата рабов ежегодно совершали набеги на Польшу, Литву, Черкесию и Московию – с начала XVI до середины XVII века, когда Москва стала эффективнее защищать границу со степью. Русские земли в составе Великого княжества Литовского страдали от этих набегов не меньше, а может, и больше, чем сама Россия. Эта торговля приобрела громадный размах. В 1578 году Кафа приняла более 17 тысяч невольников из стран Евразии; по еще одной оценке, между 1607 и 1618 годами было захвачено 100 тысяч рабов, а между 1632-м и 1645-м – 26 840. В турецком и персидском государствах рабы обрабатывали землю и занимались домашним хозяйством, получали должности в гареме и государственной администрации. Кроме того, в Османской империи они привлекались для службы в армии и выполнения строительных работ. Есть разрозненные упоминания о восточных купцах, которым удавалось покупать невольников в Москве и портах, находившихся под властью Московского государства, еще в XVII веке. Но это могли быть военнопленные и в любом случае таких сведений немного.

Одним из способов решения проблемы был выкуп попавших в неволю русских: для этого церковь регулярно собирала пожертвования. Существовал и другой, более эффективный: строительство оборонительных линий, чтобы преградить путь татарам: набеги были настолько регулярными, что на юг ежегодно высылали разведчиков – следить за приближением татарского войска. Линии служили защитой для оседлых крестьян, предотвращая бегство крепостных-налогоплательщиков[3] в центральные области. Кроме того, они врезались в пастбищные земли, нанося ущерб экономике кочевников и увеличивая их зависимость от русских товаров. Неумолимое наступление засек и валов было неспособно покончить с кочевниками, но помогало оттеснить их. Так, ногайцы в XVII–XVIII веках были вынуждены переместиться южнее – на Кавказ.

Московские власти начали сооружать оборонительные линии в черноземных землях – южнее долины Оки и западнее долины Днепра – уже в первой половине XVI века. Линии эти предназначались для защиты от ногайцев и волжских казаков, проживавших к югу от Казани и имевших слабую политическую организацию. К середине столетия появилась линия из поваленных деревьев, рвов и земляных валов к югу от Оки, в 150–350 километрах к югу от Москвы. Ее опорными пунктами служили Рязань, Тула, Козельск и Путивль. После завоевания Казани (1552) началось заселение территорий к северу от линии. Выселенные из мест своего обитания волжские народы – татары, чуваши, мордва – двинулись в сторону степи; русским дворянам и монастырям на этих землях жаловались поместья; туда насильно гнали дворцовых крестьян; туда стекались беглые русские крестьяне. Чтобы защитить всех этих поселенцев, Россия продолжала строить укрепленные линии.

Основывались крепости – на Волге (Самара в 1586 году, Царицын в 1588-м, Саратов в 1590-м) и к западу от нее, на границе леса и степи, в 350–650 километрах от Москвы: Белгород (1593), Валуйки (1599), Елец (1592), Ливны (1585), Старый Оскол (1596), Курск (1587). В Смутное время они претерпели некоторый упадок, но затем московские власти энергично взялись за возведение того, что впоследствии получило название Белгородской черты, построив для нее две новые крепости – Козлов и Тамбов (1635–1636). Вскоре эти пограничные области были заселены дворцовыми крестьянами из-под Рязани и татарами со Средней Волги. В 1650-х годах на черте насчитывалось до 22 крепостей и острогов. Таким образом, появилась сплошная оборонительная линия длиной в 800 километров, от верховьев Ворсклы на западе, где русские земли переходили в украинские, до Цны на востоке, близ мест проживания ногайцев и калмыков. Украиноязычные крестьяне и казаки получили надежное убежище; так возникла Слободская Украина. Сюда же стали прибывать государственные крестьяне из центральных районов России. Еще одна линия, сооруженная тогда же, протянулась от Козлова до Симбирска на Волге. Отныне граница России и «дикого поля» была прикрыта на всем ее протяжении.

Эти новые поселения снабжались хлебом из центра несколько десятилетий, пока местное производство не достигло нужного уровня. В крепостях и острогах служили казаки и все, кто мог, включая беглых крепостных – на протяжении всего XVII века в России упрочивалось крепостничество, – что создавало постоянное напряжение. Воеводы в окраинных областях были рады всяким рабочим рукам, пренебрегая приказами центральной власти о возвращении беглецов их хозяевам. На территории, прилегавшие к линии, прибывали крестьяне, включая беглых, крепостные, которых принудительно переселяли помещики, дворяне и государственные крестьяне, которых переселяло государство – часть последних поступала в формирования, охранявшие границу. Военные совместно обрабатывали принадлежавшие им земли, и в течение XVII столетия появились особого рода гарнизонные войска из оседлых мушкетеров и казаков, несших службу и одновременно занимавшихся земледелием. Все это способствовало социальной мобильности: в 1640-х годах были образованы «полки нового строя», куда брали местных крестьян, становившихся драгунами, конниками и пехотинцами, а в 1658 году на пограничье был создан Белгородский полк.

СЛОБОДСКАЯ УКРАИНА

С 1630-х украиноязычные крестьяне, стремившиеся избежать закрепощения, а также крестьяне и казаки, бежавшие от войны, которая бушевала в Украине в течение полувека после начала восстания Хмельницкого (1648), стали заселять черноземные области к востоку от Киева. Последние получили название Слободской Украины. В 1650-х годах их разрезала надвое Белгородская черта, обеспечивавшая защиту и тем стимулировавшая приток населения. Некоторые из новоприбывших поступали на гарнизонную службу, другие предпочитали землепашество. Стали возникать города: Сумы к северу от линии (1654), Харьков к югу от нее (1656). К концу XVII века мужское украиноязычное население Слободской Украины составляло 86 тысяч человек, в том числе 22 тысячи казаков.

Москва слабо контролировала этот беспокойный приграничный регион, предоставив тамошним обитателям широкую автономию. Казачьи полки сохраняли независимость, Россия выставляла их против крымских татар, посылая в походы или используя для обороны линии. В крепостях и острогах распоряжались воеводы, но в целом административная и политическая система этой области была скопирована с казачьего полкового самоуправления, действовавшего повсеместно в русских землях. Вся территория делилась на пять полков, которыми, в соответствии с казачьими обычаями, управляла казацкая старшина. Казаки пользовались такой автономией, какой не было ни у кого в центральных русских регионах: право на винокурение, право на использование наемного труда, свобода торговли, право на владение землей, право избирать лиц, занимающих официальные должности. В 1670-е годы