этих земель калмыками в начале XVIII века. В первые десятилетия XIX века джунгары вытеснили казахов из Средней Азии в степи Западной Сибири и Предуралья и начали посягать на земли башкир. Все эти постоянные изменения давали импульс «экономике набегов» и затрудняли продвижение России в степь.

В XVIII веке, по мере того как Россия занимала степные области, она вошла в соприкосновение со «срединной землей» (middle ground). Это понятие сделалось широко известным благодаря Ричарду Уайту, изучавшему взаимоотношения между европейцами и аборигенами Северной Америки, его применяли также исследователи российской истории – Томас Барретт, Юрий Маликов, Уиллард Сандерленд, Майкл Ходарковский. «Срединная земля» – это зона контактов, неподвластная ни одному сильному государству, созданная в результате взаимодействия между народами, представляющими различные культуры и заинтересованными во взаимной торговле. Торговля бобровыми шкурами между ирокезами и французами, торговля соболями между сибирскими туземцами и восточными славянами создавали зоны взаимодействия. Стороны приспосабливались друг к другу, перенимая в той или иной степени чужой язык, рацион, одежду, оружие, даже верования. «Срединная земля» обычно не существует долго – какое-нибудь сильное сообщество в конце концов устанавливает контроль над ней и навязывает господствующую в нем культуру. В процессе этого, однако, ему необходимы посредники – для заключения союзов, охраны границ, доступа к культуре. Помня определение Уайта – «промежуточное место; в промежутке между культурами, народами, а также между империями и сельским миром, не знающим государства», – некоторые, например Майкл Ходарковский, утверждают, что Россия породила гибридную «срединную землю», так как продвижение в окраинные области осуществлялось по инициативе государства, а не независимых торговцев. И все же там происходило характерное взаимодействие, описанное Уайтом: по мере наступления России на окраинные территории образовывались десятки «срединных земель». Ведущую роль здесь играли казаки – важнейшая из всех «промежуточных» групп евразийской степи.

Казаки появились на границе леса и степи во время исторического поворота, о котором мы упоминали: управляемые бюрократией империи с оседлым населением начали продвигаться на юг и восток. Казаками стали отступники, бежавшие на рубежи государства, желая получить выгоду от торговли или уйти от налогов и закрепощения. С конца XV века они встречаются по всей «евразийской дуге» – от нижнего Дуная, находившегося за пределами габсбургских владений, к Днепру, южнее Великого княжества Литовского, далее к Дону, Кубани, Тереку, протекающим через причерноморские и прикаспийские степи, к Яику (сейчас Урал) и Иртышу в восточной Сибири. Кроме того, группы людей со схожим образом жизни углублялись в Сибирь в поисках мехов и других богатств. Именно образ жизни объединял всех казаков, в остальном же среди них наблюдалось потрясающее разнообразие: в Сибири это были свободные искатели приключений, на юге России – гарнизонные войска, в Украине – основатели суверенного государства (Гетманщины). Разумеется, было и множество других вариантов в том, что касается политического самосознания и степени автономии.

Все это были исключительно мужские сообщества, состоявшие из сухопутных или речных разбойников: само слово «казак», перешедшее в тюркские языки из арабского, означало «удалец». Эти рыцари большой дороги, вооруженные и опасные, жили за счет грабежа и вымогательства, угона рабов и торговли. В военном отношении они подражали своим противникам: в степи это были легковооруженные, подвижные воины, которые пользовались луком и ездили на низкорослых быстрых лошадях; на Днепре, Доне, Волге, Каспии – опытные судоходцы, захватывавшие корабли и требовавшие выкупа в классической пиратской манере; в Сибири они плавали по рекам и пробирались через леса пешком или верхом. Их полувоенные лагеря обеспечивали относительную безопасность тем, кто бежал из мира оседлых поселенцев – крестьянам, тяготившимся крепостной зависимостью, рабам, жаждавшим свободы, религиозным раскольникам, спасавшимся от преследований, и просто людям, искавшим лучшей доли. Все они часто искали защиты в казачьих крепостях.

В классическом стиле «срединных земель», казачьи отряды перенимали язык, культуру, одежду, рацион, методы торговли у окружавших их сообществ. На Днепре казаки пользовались украинским языком, восточнее Дона и в Сибири – русским. При этом каждая группа отличалась этническим разнообразием: турки, татары, русские, украинцы, калмыки, ногайцы и другие сосуществовали друг с другом в атмосфере крепкого товарищества. К примеру, в реестре украинских казаков XVII века указано, что они происходят из 74 городов на территории Литвы и семи – на территории Польши; были также выходцы из Московского государства, германских княжеств и Сербии, крымские татары. Точно так же один отряд сибирских казаков в 1587 году включал 50 польских солдат, 100 польско-литовских казаков, 1000 татарских казаков, 300 башкир. Среди казаков Иртышской линии в Западной Сибири, помимо русских и казахов, были немцы, шведы и украинцы. Слово «казак» указывало на образ жизни, а не на этническую идентичность.

Хотя казачьи сообщества выглядели по-разному в зависимости от военных и политических обстоятельств, все они имели общие черты. Одной из них была экономика, основанная на грабеже. Гийом де Боплан, наблюдавший за днепровскими казаками в середине XVII века, отметил, что они работают ровно столько, сколько им нужно. Не привязанные к аграрному циклу, казаки наслаждались жизнью, пока им не требовались дополнительные средства, и тогда совершали очередной набег. К сельскохозяйственным работам они относились с откровенным презрением; по мере того как сообщества становились более организованными, казаки все же начали приобретать землю, но обрабатывали ее руками наемных рабочих. В некоторых областях казаки выращивали зерновые (бассейны Днепра и Дона), в других занимались виноградарством (Терек) или садоводством и животноводством (Иртыш).

Другой общей чертой для всех казаков Евразии было самоуправление, основой которого являлась шумная всеобщая сходка. Присутствовала групповая солидарность, характерная для военных отрядов: казаки выбирали лидера (атамана, гетмана) для ежегодной военной кампании, если же он не выигрывал сражения или возвращался со скудной добычей, мигом смещали его. Добыча от походов и набегов делилась поровну; казаки бились за честь своего имени, своего рода и своего отряда. По всей Евразии казаки гордились своей независимостью и братской верностью друг другу; их политическое сознание вмещало лишь конкретных людей и группу, в которую они непосредственно входили.

Казаки образовывали мир «срединных земель», взаимодействуя с народами степей и Сибири за многие десятилетия до того, как в этих краях появились представители русского государства. По мере своего приближения к границам степи Россия и Польско-Литовское государство стали нанимать казаков на службу, используя их в качестве наемной пограничной стражи для предотвращения набегов кочевников и защиты вновь построенных укрепленных линий. Некоторые попали в зависимость от России, получая оттуда зерно, оружие и боеприпасы. Но поскольку служба казаков имела крайне большое значение для России, в XVI и XVII веках многие группы смогли заключить «сепаратные сделки», по выражению Брайана Бека. Условия их включали политическую и военную автономию, свободу от уплаты