Когда Матильда закончила, в списке оказалось около десяти имен.

— У меня есть не все телефоны, — сказала она, протягивая Чарли бумажку. — Но они наверняка найдутся в телефонном каталоге в сети. У всех необычные фамилии, так что их легко отыскать.

— Как вы думаете, он мог уехать за границу? — спросил Грегер.

— Нет, — ответила Матильда. — Его паспорт остался дома.

— А машина?

— Он на ней уехал.

— Можно спросить… почему вы расстались? — спросил Грегер.

— Это вообще-то сугубо личное, — ответила Матильда. — Но если вы хотите знать, то вся жизнь Паскаля пошла прахом с тех пор, как его надули Густав и Давид. Он начал пить и… и стал другим человеком.

— В каком смысле? — спросила Чарли.

— Он стал… — она понизила голос. — Начал всех избегать, отмалчиваться и перестал спать по ночам. Бродил по дому, как привидение. Это стало сказываться на всей семье. Страшно видеть, когда человек так меняется.

— Понимаю, — сказал Грегер.

— А потом он начал пить и шляться где-то по ночам.

— Он проявлял агрессию, насилие? — спросила Чарли.

— Нет, он никого не бил, если вы это имеете в виду, но все же очень неприятно, когда человек настолько теряет над собой контроль.

Она указала на дверь в глубине кухни, на которой виднелась дыра.

— И все это произошло после того, как он почувствовал себя обманутым Густавом и Давидом? — спросил Грегер.

— Это было не просто чувство. Его действительно обманули, — сказала Матильда. — Густав и Давид поручили ему то, чего не могли сделать сами, а когда получили, что хотели, бросили его, как горячую картошку.

— Насколько я поняла, он продал свою долю, — произнесла Чарли.

— Да, они так говорят. Но это неправда. Они вынудили его подписать бумаги. Никогда в жизни они не смогли бы продать компанию за все эти миллиарды, если бы Паскаль не заложил основу всему.

— Тогда почему же он согласился продать? — удивилась Чарли.

— Когда я спросила его, он ответил, что ему понадобились деньги именно тогда, он хотел инвестировать в другое. Задним числом я понимаю, что он наделал больших долгов. Неудачные сделки, проигрался… точно не знаю, что у него там происходило. Теперь моему адвокату предстоит во всем этом разбираться в связи с разводом.

— Похоже, у мужа были от вас тайны, — констатировал Грегер.

— Да, это совершенно очевидно, — ответила Матильда. — Однако он никогда не стал бы похищать ребенка.

«Ничего странного, что она не может поверить, будто ее муж способен на такое», — подумала Чарли. Однако Матильда сама только что рассказала, насколько оскорбленным и обманутым чувствовал себя ее муж и как изменилась его личность. Да тут еще неоспоримый факт: Паскаль Бюле словно сквозь землю провалился, как и Беатрис.

— Нам важно найти его как можно скорее, — сказал Грегер.

— Я тоже хочу его найти, — ответила Матильда. — Я хочу его найти и положить всему этому конец.

— Вы не могли бы рассказать чуть подробнее об отношениях Паскаля и Густава? — попросила Чарли. — Ведь они знакомы очень давно?

— Они одноклассники, — подтвердила Матильда. — Паскаль, Давид и Густав учились вместе в школе-интернате в Адамсберге и потом поддерживали контакты. Однако все мы некоторое время жили за границей, так что… не могу сказать, чтобы мы дружили семьями. Наверное, в первую очередь из-за меня. Я этого не хотела.

— Почему?

— Потому что они… неприятные люди, особенно Давид.

Раздался крик ребенка, Матильда замолчала и прислушалась, но пришла к выводу, что это крик радости.

— На чем основывается это мнение? — спросил Грегер.

— Такое у меня сложилось впечатление, — ответила Матильда. — К тому же однажды я столкнулась с Давидом в баре, и он… принялся ко мне клеиться, а когда я отшила его, начал вести себя очень грубо.

— В каком смысле? — спросила Чарли.

— Он спросил, знаю ли я, кто он такой, и начал хвастаться всеми своими успехами и…

— Когда это было? — спросила Чарли.

— Несколько лет назад, — ответила Матильда. — Точно не помню, но это было до того, как я познакомилась с Паскалем. Густав тоже был с ним. Они праздновали какую-то удачную сделку, и просто лопались от гордости.

— Стало быть, ничего больше?.. — уточнил Густав.

— Нет, ничего больше, — проговорила Матильда. — Кроме того, что они сломали жизнь моему мужу и превратили нашу семью в осколки. Больше ничего.

Она извинилась и сказала, что должна выпить воды.

— Не мог Паскаль украсть Беатрис, чтобы отомстить? — спросила Чарли, когда Матильда снова села за стол.

— Нет, — ответила Матильда, резко покачав головой. — Паскаль любит детей. А сердит он на Густава и Давида. Он только об этом и говорил перед тем, как уйти, что он…

— Что он собирался сделать? — спросил Грегер.

— Отомстить, — ответила Матильда. — Понимаю, как это звучит, но…

— Расскажите подробнее, — попросила Чарли. — Что именно он говорил, когда речь зашла о мести?

— Точно не помню, но он надеялся, что у них обоих все пойдет к черту и…

— И что? — спросил Грегер.

— Что они заслуживают наказания страшнее смерти. Но это всего лишь слова, — продолжила она, когда Чарли поднялась. — Он не то имел в виду. Не буквально.

Когда они сели в машину, Чарли позвонила Стине, чтобы пересказать новые сведения о Бюле, но та прервала ее.

— Нам только что позвонили, — выпалила Стина. — Женщина обнаружила коляску. Многое указывает на то, что это коляска Беатрис — та же марка, тот же цвет. Лежит в канаве.

— Где?

— В нескольких километрах от виллы Пальмгренов. Мы едем туда.

— Адрес?

— Это гравиевая дорога в лесу.

Чарли забила в навигатор адрес ближайшего дома.

Стина спросила, где они находятся, и Чарли огляделась, ища какой-нибудь указатель.

— Мы в четырнадцати минутах езды, — сказал Грегер.

— Будем там через десять минут, — заявила Чарли.

— Тогда вы прибудете раньше нас.

Через восемь минут Чарли свернула на гравиевую дорогу. Позади них туда же свернула еще одна машина. Чарли испытывала облегчение, увидев, что это Стина и Рой. Она понимала — журналисты быстро про это разнюхают. Вероятно, они уже едут сюда.

— Мы должны оцепить местность, — сказала Чарли, когда они поздоровались с потрясенной женщиной, нашедшей коляску. — Оцепить и вызвать сюда экспертов и кинологов.