мной, когда я полна решимости постоять за себя, и обычно он пускает в ход прикосновения, так что, да, дистанция, — это выход.

Я собираю сумку и встаю из-за своего импровизированного стола, в который я превратила чертежный стол, взятый из офисной подсобки.

— Я ухожу. Увидимся завтра, — озвучиваю я, проходя мимо моих троих коллег. — Патрик в курсе.

Не хочу говорить, куда иду, потому что это, несомненно, приведет к дальнейшим расспросам. Уединение в этом офисе — роскошь

Раздается хор прощаний, и я, закрыв за собой дверь, направляюсь к метро. Когда я приближаюсь к станции, из сумочки начинает играть «Angel», но я не достаю телефон. Там, куда я направляюсь, мне совершенно не нужно думать о нем, но это тяжело, когда его любимый трек очень громким эхом доносится из глубин сумки. На наносекунду мелодия замолкает, но затем возобновляется. Я ее игнорирую, сосредоточившись на приближающейся станции.

Когда передо мной вырастает высокая, стройная стена с зелеными глазами, подпрыгиваю в шоке, тяжело дыша, рука взлетает к груди, прижимаясь к сердцу. Потом меня охватывает раздражение.

— Что ты делаешь? — резко спрашиваю я.

— Ты не отвечала на звонки. — Он указывает на мою сумочку. — Возможно, не слышала.

Джесси окидывает меня обвиняющим взглядом. Он чертовски хорошо знает, что я все слышала.

— Ты следил за мной. — Я тоже могу обвинять.

— Куда идешь? — Он подходит ближе, но я отступаю. Не могу позволить ему прикоснуться ко мне. И куда я, черт возьми, иду?

— К клиенту, — выпаливаю я.

— Я подвезу тебя.

— Джесси, я же сказала, мне нужно время и дистанция.

Пешеходы обходят нас, некоторые стонут, некоторые бросают злобные взгляды, но меня, как и Джесси, они не волнуют. Он смотрит на меня, выглядя потрясающе эффектно в сером костюме и голубой рубашке.

— Какая дистанция и на какой срок? Я женился на тебе в субботу, а ты бросила меня в воскресенье.

Он наклоняется вперед и хватает меня за предплечье, скользя вниз, пока не берет меня за руку. Как всегда, у меня волосы встают дыбом, и по телу пробегает дрожь. Смотрю на наши соединенные руки, его пальцы медленно переплетаются с моими, пока он кусает губу.

— Ава, я борюсь. — Он смотрит на меня остекленевшим зеленым взглядом. — Без тебя мне очень тяжело.

Этот мужчина разрывает мне сердце, я закрываю глаза, отчаянно сопротивляясь естественному инстинкту шагнуть к нему и обнять. Если он не добивается своего с помощью разных видов траха или обратного отсчета в стиле Джесси, то пускает в ход душераздирающие слова. В нашей ситуации не все так ужасно, но я знаю, что он говорит абсолютно серьезно. И снова разрушает меня.

— Мне действительно нужно идти. — Я ненавижу себя за то, что бросаю его вот так. Собираюсь повернуться, безусловно, ожидая, что меня удержат, но он отпускает мою руку, и я ухожу, потрясенная и на самом деле очень взволнованная.

— Детка, прошу. Я сделаю все, что угодно. Пожалуйста, не уходи. — От мольбы в его голосе я останавливаюсь как вкопанная, боль пронзает меня насквозь. Я все еще очень зла на него. — Позволь мне хотя бы отвезти тебя. Не хочу, чтобы ты ехала на метро. Всего десять минут, это все, о чем я прошу.

— На метро будет быстрее, — тихо говорю я среди ревущей толпы. Я поворачиваюсь к нему.

— Но я хочу отвезти тебя.

— Мы не успеем вовремя из-за… — я останавливаюсь, когда мне приходит в голову, что с Джесси за рулем я, вероятно, успею. Он явно думает о том же, потому что его бровь слегка приподнята.

Я не могу сказать ему, куда иду. У него случится припадок. Быстро напрягаю уставший мозг и придумываю только один вариант. Попрошу его высадить меня за углом от клиники. Рядом есть несколько жилых объектов. Он не поймет.

Я вздыхаю.

— Где твоя машина?

Облегчение, которое омывает его лицо, очевидно, и это обостряет чувство вины. Хотя, почему я чувствую себя виноватой, — выше моего понимания. Джесси медленно тянется ко мне и нежно берет за руку, затем не спеша ведет обратно к отелю и на стоянку. Парковщик достает ключи и вручает их Джесси, и он отпускает меня только тогда, когда мы подходим к машине, чтобы я могла сесть.

Выезжая на Пикадилли, он ведет машину уважительно по отношению к другим участникам дорожного движения и осторожно переключает передачи. Стиль вождения соответствует его настроению: сдержанный.

— Куда мне ехать? — спрашивает он, включая стереосистему, и из динамиков звучит «Islands» The ХХ. Даже музыка пассивная и спокойная.

Сканирую мозг в поисках ближайшего к доктору адреса, и на ум приходит только одно.

— Люксембургский сад. Хаммерсмит, — отвечаю я, глядя в окно.

— Хорошо, — тихо откликается он.

Я знаю, что он смотрит на меня. Я должна повернуться и бросить ему вызов, побудить объясниться, но мое уныние берет верх. Лучше бы ему не принимать это за покорность. Я не сдамся. Мне просто нужно добраться до врача, но без Джесси, и исправить мое ужасное положение.

***

Он въезжает в Люксембургский сад и медленно едет по обсаженной деревьями улице.

— Останови здесь. — Я указываю налево, и он съезжает на обочину. Теперь я молюсь, чтобы он не ошивался поблизости. — Спасибо. — Я открываю дверь.

— Не за что, — бурчит он.

Знаю, если повернусь и посмотрю на него, то увижу, как его шестеренки вращаются со скоростью миллион миль в час, а хмурая морщинка отражает беспокойство на прекрасном лице, поэтому я этого не делаю. Я выхожу из машины.

— Ты поужинаешь со мной сегодня вечером? — спрашивает он настойчиво, будто понимает, что его шанс вот-вот ускользнет.

Сделав глубокий вдох, поворачиваюсь обратно к машине.

— Ты просил десять минут, и я дала их тебе. Но ты так ничего и не сказал.

Оставляю позади отчаявшееся, обиженное лицо и перехожу дорогу, но внезапно резко останавливаюсь, когда мне приходит в голову, что я не могу зайти ни в один из домов. Мне нужно пройти, по крайней мере, полмили, а это невозможно, когда Джесси сидит в машине у обочины. Открыв сумочку, притворяюсь, что ищу что-то, мысленно молясь, чтобы он уехал. Прислушиваюсь к рычанию или же мурлыканью мотора, и после того, что кажется вечностью, звук, наконец-то, достигает моих ушей. Это мурлыканье. Я оглядываюсь через плечо и вижу, как его машина исчезает на обсаженной деревьями улице, тогда я возвращаюсь тем же путем, которым мы приехали, и направляюсь к Брук-Грин. Меня тошнит, но я списываю это на нервы. Не уверена, как собираюсь подойти к этой теме. После многочисленных