Серьезный разговор начался, когда мы оказались на заднем дворе избы.

– Итак, ты сейчас мне все расскажешь, а потом я тебя повешу, – неожиданно спокойно сказал рыцарь, усевшись на бревно для колки.

Я стояла перед ним, как провинившийся ребенок, и понятия не имела, что сказать, чтобы не чувствовать себя еще более виноватой… при том, и вина была не на мне, а на погибшем засранце-домовом.

– Ну, Бэйр? Я слушаю твои оправдания. Рассказывай с самого начала, с тех пор, как ты вышла с чертового порога этого дома!… – рыцарь сорвался на крик, но быстро успокоил свой голос. – Я слушаю тебя.

Собравшись с духом, рассказываю ему все до последней детали, вплоть до дощечек с женщинами в подвале старика.

– Аааахх… – тяжело вздохнул Дейкстр, когда рассказ был закончен. – Значит, теперь ты еще и с нечистью говоришь?

– Я же ведьма.

– Отлично… не смей говорить с ней при всех, понятно?

– Хорошо, – я кивнула. Неужели это все?… просто отеческое наставление?

– Но не думай, что тебе сойдет это с рук, ведьма! – поднявшись, рыцарь пригрозил мне, как будто услышав мои мысли. – Если из-за тебя нас теперь запомнят в этой деревне, и вместо туманного «какие-то охотники за нечистью» жители скажут «мужик, возящийся с проклятой черномазой ведьмой, убивающей невинных домовых»!… Ты знаешь, что нас не должны запомнить. Но в этом всем есть и моя вина. Больше ты из избы не выйдешь.

– Мне всю неделю здесь сидеть!?

– А что тебе в деревне делать!? Будешь помогать хозяйке, учиться готовить и стирать, и хватит с тебя!

После этих слов рыцаря грубо взял меня за плечо и отвел в избу, где толкнул в чулан и запер. Потом из кухни послышался его разговор с хозяйкой: он велел ей никуда меня не выпускать и завалить работой, какая найдется.

Пока можно было посидеть в одиночества, я решила заняться черепом.

Нужно было обвязать его кожаным шнурком, одним из тех, которые вместе с ремешками и маленькими мешочками продавались с походной сумкой. Продев шнурок через глазницы, я завязала на нем мешочек, как чехол. Всю конструкцию я устроила у себя на поясе рядом с кинжалом.

Вскоре хозяйка позвала меня чистить картошку, потом послала собирать куриные яйца, потом мыть пол, а потом, поняв, что руки у меня для нормальной работы не приспособлены, дала мне прясть… Наверное, в последствие она ни раз пожалела о своем решении, но, чую, рыцарь велел ей занять меня чем угодно, пусть даже во вред хозяйству – уж не знаю, чем он ее таким припугнул, что она дала мне переводить целый моток пряжи.

Хозяйку, кстати, звали Мишей. Девице было всего шестнадцать, и замуж она вышла совсем недавно, и месяца не прошло, как выяснилось. Мужа она не сама выбирала, но не жаловалась: не бьет, в бабьи дела со своей указкой не лезет, и то хорошо.

Первые часы Миша молчала, хотя и кидала на меня любопытные взгляды: не каждый ведь день видишь живую ведьму за пряжей. Позже она, не сумев справиться с любопытством, попыталась заговорить со мной, расспросить про Дейка и про наши с ним отношения, про путешествия и вообще. Подумав, что рыцарь уже наверняка что-то рассказал и вряд ли это что-то имело хоть какую-то связь с реальностью, я решила промолчать, чтобы наши истории не расходились. Нескольких грозных взглядов в сторону хозяйки заставили ее оставить меня в покое.

Так день прошел часов до семи вечера, а потом к нам вдруг пожаловал гость. В дверь постучал Али ибн Дамьяр и, хотя Миша была не слишком-то рада присутствию в избе постороннего мужчины, остался у нас.

Узнав, что я под домашним арестом, сказочник решил развеять мою скучную работу историей своей жизни, а за одно и историей одной из войн.

Мне уже действительно выть хотелось со скуки, потому его предложение было охотно принято.

Тайна в подвале

Как оказалось, Али начал свою карьеру очень необычным образом. Началось все с того, что его забрали из родного города в ополчение, когда ему было пятнадцать. У Тангейя тогда были какие-то трения с Охмарагой. Кажется, убили посла сенари прямо на приеме, а государство с жесткими нравами в железных оковах традиций такого оскорбления, конечно, стерпеть не смогло. Корабли сенари высадили армию на берегах, и она начала один за другим захватывать ближайшие города, и отчаянное сопротивление народов гигантам со стихиями в крови было все равно что легкий ветер. Во главе армии была сама царица. Та самая повелительница тени, которая, победившая в Войне Богов безумного бога Клевора. Оказалось, она потом вышла замуж за царя Охмараги и стала их царицей. Стоило ей появится у ворот, города сдавались без боя: если воинов Охмараги еще можно было убить, то против легиона теней в Тангейе средств не было. Но один город все-таки сопротивлялся целых три дня, это и был город, где сидел наш новобранец. Какое-то время их спасало то, что к нему на помощь успели прибыть маги Красного Ордена, они единственные смогли дать отпор армии живых стихий. Однако, сопротивление магов длилось недолго. В конце концов город пал к ногам царицы, надеясь на ее милость. Однако, милость царице была не ведома ни во время Войны Богов, ни после. Всех жителей до единого она нарядила в рабские ошейники и отправила служить на Охмарагу. Так Али и попал в рабство, в услужение воинам. Сначала он был рабом на побегушках, но однажды его заметил юный царевич, которому тогда было только шестнадцать. Мать-царица взяла сына на войну, чтобы он мог испробовать свои знания на практике и увидеть мир за пределами родного острова. Заметив парня своего возраста, царевич взял Али к себе в услужение, вместе они прошли через весь Тангей. Когда же пришла пора возвращаться на родную Охмарагу, царевич даровал свободу всем своим личным рабам. Однако, Али некуда было возвращаться, потому он решил отправиться на Охмарагу вместе с царевичем. Дни на материке сказочник вспомнила, как самые счастливые.

Али жил в дворце и единственной его обязанностью было развлекать царевича, быть ему другом. На Охмараге прошла вся молодость. Когда же Али вырос и захотел на волю, царевич не стал его удерживать и отпустил, дав ему с собой целое состояние.

– Бывает же!…

– Да уж, смерть какого-то посла изменила жизни тысяч людей! А мою судьбу так, как мне