Однако, в теории милитаризации общества возникало две сложности: во-первых, так или иначе война всегда страшила людей, и, во-вторых, боевые действия, как правило, разворачивались далеко от местонахождения мирных жителей, которые также очень нуждались в своих героях. Поэтому с развитием техники, и появлением радио и кинематографа в конце 19 века, государство начало использовать их с целью просвещения и обучения своего народа милитаризму. Кинематограф служил важным психологически мобилизующим средством для подготовки людей к предстоящей или возможной войне. Он представлял обществу качественно новые знания о войне и обо всем, что с ней связано. А во время Второй мировой войны военный кинематограф стал одним из важнейших пропагандистских способов влияния.

С появлением так называемой модернизированной техники ведения войны, ее начали демонстрировать, раскрывая все ее возможности, устрашая противников и восхищая общество – обладателя подобного оружия. И опять же средством показа был кинематограф. Это могли быть как документальные фильмы, так и художественные.

Еще одним важным плюсом военных фильмов было и то, что теперь появилась возможность показать простым людям ход сражения, попытаться объяснить логику тех или иных действий, что, в свою очередь, позволяло разъяснить и саму необходимость войны. Кино могло показать и важность, необходимость активности и предприимчивости людей, которые не принимали прямого участия в войне.

Другая интересная сторона кинематографа – это то, что зрителю предлагалось за короткое время практически прожить чужую жизнь, понарошку «поиграть» в любовь, смерть, убийства. Таким образом человек, с психологической точки зрения, позволял себе сделать в виртуальном мире кино то, что запрещал себе или просто не мог сделать в реальной жизни. А позже, прожив все предложенные ситуации через кино, он имел возможность воплотить их в жизни, уже имея готовые образы в голове. И, следуя этой логике, в реальной войне, которую человек видел ранее много раз с экранов кинотеатров, ему должно было быть уже легче нажать на курок, так как он это многократно делал в своем воображении, переживая все вместе с героями кинокартины. Это делает кино одним из сильнейших рычагов управления людьми.

Также киносъемки использовались и в стратегических целях. С их помощью было значительно легче объяснить членам военно-воздушных сил их задачи, цели, на конкретном материале показать, что от них требуется. С помощью киноматериалов была значительно облегчена задача разработки стратегии и тактики. Поэтому не только военный кинематограф, но и в целом кинематограф в войне играл весьма важную роль. Он служил и важным инструментом пропаганды для мобилизации и тактической работы. Таким образом, военный кинематограф и милитаризм были нераздельны.

На протяжении всей истории Третьего Рейха такие вопросы как национальная политика, внешняя политика, политика милитаризма, понятия войны и мира всегда оставались злободневными.

Население Германии, что естественно, хотело и стремилось к успеху своей нации, к достатку, к благополучию. Адольф Гитлер, зная настроение толпы, использовал это в своих интересах. Это было своего рода искусство, основа «мифа о фюрере», который бдит интересы нации, на что Гитлер опирался вплоть до начала тотальной войны[226]. Подробные отчеты о настроениях в обществе позволяли фюреру составить такой план действий во внешней политике, чтобы он, с одной стороны, выполнял задачи нацистов, а с другой, не шел в диссонанс с настроением народа.

Нацистская пропаганда довольно часто использовала бессознательный восторг людей, который был связан с «мирной» успешной внешней политикой Германии, для того, чтобы постепенно подвести их и к тому, что даже война может быть не такой ужасной, кровавой и беспощадной. Она восхваляла также и самые небольшие успехи внешней политики как нечто потрясающее, что заставляло людей верить в силу нацистской власти, ее международного влияния и создавало иллюзию надежности.

Память людей об ужасах Первой Мировой войны и страх перед возможной новой войной довольно сильно ограничивали возможности нацистов. Поэтому они старались действовать на волне эйфории, которая вызывалась теми или иными успехами Третьего Рейха на международной арене. Таким образом, бдительность и беспокойство людей постепенно усыплялись. Также к этому прибавлялось и то, что нацисты всячески пытались укрепить в нации желание ревизии Версальского договора, вселяли в умы людей идею несправедливости положения немецкого народа в международной системе отношений после войны, необходимость «отомстить» обидчикам и доказать всему миру, что немцы – сильная нация.

Опираясь на подобные тезисы и складывался образ Адольфа Гитлера как национального политика, фюрера Германии, фанатичного национал-социалиста, борца за справедливость, за величие немецкого народа, за возвращение престижа Германии на международном уровне, но, что очень важно, не военным путем, а мирным, что делало Гитлера еще и пацифистом в глазах немцев[227].

Людей убеждали в том, что сильный Вермахт необходим Третьему Рейху только для того, чтобы находиться на одном уровне с бывшими странами-противницами по Первой мировой войне, и что, если того потребует ситуация, Германия могла защитить свой народ. Все, что ни делалось нацистами, делалось для мира и спокойствия нации, ради ее блага. И аппарат пропаганды ежедневно транслировал это в народ со страниц нацистских газет, из радиоприемников и с экранов нацистских кинотеатров.

Уже в первые годы после прихода Адольфа Гитлера к власти (с 1933 года до морского соглашения с Великобританией в 1935 году) нацисты начали убеждать население в своем миротворчестве. Тон этой политики был задан еще в 1933 году речью фюрера от 17 мая, где он говорил о том, что единственной его важнейшей задачей и задачей немцев является сохранение мира во всем мире[228]. А также, как фюрер впоследствии часто повторял, главной задачей восстановления доблести и чести немецкого народа является то, что это необходимо было достичь мирным путем, с глубоким уважением к правам других народов, и глубочайшей верой в мир и содружество[229]. Почти то же Гитлер говорил и двумя годами позже – «нацистская Германия несет мир, и хочет мира во всем мире!»[230].