«Дети учатся распознавать образцы различных социальных ситуаций (прототипы), а потом воспроизводят или, напротив, отвергают то или иное поведение в зависимости от того, поощряет его та или иная ситуация или запрещает. Дети учатся воспринимать распределение благ как справедливое или несправедливое. Они учатся понимать, что найденная вещь может принадлежать кому-либо… Они учатся чувствовать неоправданную жестокость, требовать и ожидать наказания для агрессора и помощи для жертвы. Они учатся распознавать нарушение обещания и выражать протест. Они учатся распознавать эти и сотни других типичных социальных, этических ситуаций, понимать то, каким образом… общество на них реагирует, и какой реакции ожидает от самих детей».

«Рассмотрим, – продолжает Фланаган, – как дети учатся говорить правду. Ясно, что мы не учим их говорить правду всегда, когда они ее знают, и не собираемся этого делать. Скорее, детям нужно дать понять, что такое вообще правда (почему, например, шутки и сказки, хотя они и „неправда“, не являются ложью), в каких ситуациях нужно говорить правду и как это делать. Помимо этого, дети должны знать, какие ситуации требуют прямого ответа („Это ты попал мячом в окно г-жи Бейкер?“ – спрашивает отец), какие требуют тактичности („Хочешь еще фасоли? Правда, вкусная?“ – спрашивает тетя Бетти), какие предполагают „благую ложь“ („Не правда ли, бабушка выглядит моложе в коротких брюках?“), а какие требуют прямой дезинформации („Где ты живешь?“ – спрашивает странного вида незнакомец). То, как развивающийся ребенок будет реагировать на конкретную ситуацию, зависит от того, какую сеть активизирует ситуация. К огорчению и смущению родителей, дети будут совершать ошибки. Не все в жизни можно рассматривать однозначно, а значит, неизбежны разногласия по поводу того, к какому типу ситуаций отнести вот эту, конкретную».

Тем не менее, с течением времени и обретением опыта благодаря обратной связи, дети выстраивают сеть распознавания паттернов, которая работает все более и более по-взрослому. Сталкиваясь с новой ситуацией, ребенок идентифицирует паттерн, распознает, в чем он подобен прошлым паттернам, чем отличается от них, – и находит среди прошлых паттернов прецедент, который подсказывает, как действовать.

Несколько лет назад, когда тетя Бетти спросила, хотите ли вы еще этой замечательной фасоли, вы уклонились от благой лжи («да») и вместо этого сказали: «Я видел десерт в духовке, и я просто обязан оставить для него место». Получилось удачно: никакой лжи, ничьи чувства не оскорблены, все кругом смеются, и – еще одна порция десерта вдобавок. Теперь, когда ваша подруга входит в комнату, чтобы узнать, как она выглядит в новом платье, вы, вместо того чтобы сказать: «Потрясающе!» (благая ложь) или «Честно говоря, не очень» (обидная правда), мгновенно отвечаете: «Знаешь, я очень надеялся, что ты наденешь свое любимое синее шелковое платье. Оно тебе так идет». Ни одно правило, касающееся правды и лжи, не подсказало бы вам, как поступить. Вы не проходили мысленно сложную процедуру принятия решения. Вы даже уже не помните случай с фасолью. Но у вас есть паттерн, позволяющий воспринять вопрос подруги как похожий на вопрос тети Бетти, и вы в ответ осуществляете рефрейминг ситуации и находите возможность высказаться позитивно.

Поскольку любая сеть паттернов выстраивается, опираясь на опыт и обратную связь, неудивительно, что наши этические сети настраиваются в соответствии с моралью той среды, в которой мы обитаем. Именно она является для нас источником обратной связи, позволяющей исправлять ошибки. Мы учимся следовать нормам морали и быть нравственными всегда – даже когда становимся взрослыми. Учимся быть мудрыми врачами, занимаясь врачебной практикой, мудрыми учителями, преподавая, и т. д. «Члены сообщества, построенного на основе морали, должны научиться оценивать свое поведение и поведение других, – говорит Пол Черчленд. – Обучение правилам этичного, нравственного поведения предполагает социальный опыт, который зачастую бывает долгим и мучительным»[67].

Человек, осваивающий правила этичного, нравственного поведения, постигает структуру социального пространства и то, как лучше прокладывать себе путь через него, считает Черчленд. Предвосхищая сказанное в этой книге, он утверждает: то, что постигает ученик, является практической мудростью – разумным управлением практическими делами в сложной социальной среде. «Это имеет принципиальное значение для характера и качества жизни любого человека, и не каждый в равной степени способен овладеть этой мудростью».

К каким же выводам мы приходим? Этическая сеть индивидуума настраивается сообществом, в котором он пребывает (родители, учителя, друзья). Если в сообществе нет согласия, то и сеть будет настроена плохо. Не удастся совершенствовать учителей, врачей, юристов, просто повторяя им раз за разом, как им следует обращаться со студентами, пациентами и клиентами. Они должны видеть, что те, кто учит и наставляет их, поступают должным образом, – тогда у наставников будет право исправлять их ошибки и настраивать их сети, пока они учатся поступать правильно. В следующих главах мы увидим, что наши сообщества врачей, юристов, учителей и других специалистов крайне рассогласованы внутри себя. Но мы также увидим, что они и их сети могут быть перенастроены.

Распознавание паттернов, этические сети и нравственный опыт

Особенности распознавания паттернов, возникающих в этических сетях, помогают нам лучше понять границы норм морали и правил поведения, важность практической мудрости и способности к овладению ею.

Во-первых, такое распознавание объясняет способность человека, обладающего практической мудростью, решать проблемы в ситуациях, когда правила перестают действовать. Ответы на вопросы «Какое правило подходит?», «Что выбрать, когда правила противоречат друг другу?», «Следует ли сделать исключение из правил?» и «Как применить правило?» зависят от конкретного контекста, и ни одно правило не подскажет, в чем сущность этого контекста.

Решить проблему помогут этические сети. Каждая конкретная ситуация будет иметь общие элементы с прошлыми ситуациями, и это позволит вам использовать преимущества накопленного опыта. Вместе с тем вы столкнетесь с новыми факторами, реагируя на которые вам придется сказать или сделать то, чего вы не делали раньше. Одновременное внимание как к сходству, так и к различиям позволяет вам гибко и творчески реагировать на ситуацию, с которой вы имеете дело, и открывает путь к импровизации.

Вполне может показаться, что лучший способ развивать в людях чувство ответственности, гибкость и восприимчивость состоит в следовании одновременно нормам морали и накопленному полезному опыту. Нормы дают представление о том, что и как следует делать, – нечто вроде строительных чертежей, на основе которых возводится каркас сооружения (сеть), а опыт затем добавляет нюансы, из которых мудрое видение складывает окончательный облик здания. Позже мы рассмотрим инновационную программу обучения медиков, которая работает именно так.

Но нормы и правила следует использовать с осторожностью. Есть основания полагать, что чрезмерная опора на правила и нормы может оказаться контрпродуктивной. Правила способны закреплять определенные паттерны, делая сеть крайне невосприимчивой к изменениям. В результате, если человек опытен в каком-то вопросе, но этот опыт противоречит правилу, он не приведет к тонким и жизненно важным изменениям в сетях. Нормы и жестко прописанные правила могут помешать людям использовать преимущества собственного опыта.