– Послезавтра в десять.

– Ясно. Ну давай. Хорошей дороги.

– Спасибо. – Юлька спрятала телефон.

Перрон вздрогнул и плавно поплыл в обратную сторону, а с ним и Денис. Он послал Юльке воздушный поцелуй. Рядом в проходе остановилась необъятных размеров тетка с таким же гигантским чемоданом на колесах и большой потрепанной спортивной сумкой.

– Девонька, у тебя нижняя полка?

Она, отдуваясь, вытерла грязным платком пот с красного, оплывшего лица. Юлька молча кивнула.

– Слышь, уступи мне ее. Видишь, мне наверх не залезть.

Юлька растерянно пожала плечами. Она специально взяла боковушку, чтобы не карабкаться на верхнюю. Когда-то в детстве ее угораздило свалиться с верхней полки, и с тех пор она побаивалась там ездить.

– Что молчишь, точно язык проглотила? – грубо сказала тетка. – Давай-ка, двигайся, а то ишь, расселась, как у себя дома на диване. Ноги убери, я сумку хочу под сиденье поставить.

Юлька обалдела от такой наглости. Эх, Ольгу бы сюда! Она бы живо поставила на место эту хамку. На помощь Юльке неожиданно пришел мужчина, сидевший в отсеке напротив ее боковушки.

– Женщина, вы что хамите? Почему это девушка должна вам уступать свое место? Каждый едет согласно своему билету.

– Да ей лет-то сколько! – возвысила голос тетка. – В ее возрасте только и ехать наверху. А мне тяжело.

– Тяжело – надо было брать надлежащий билет.

– Так не было нижних мест, не было! Что ж я, виновата в этом? – Тетка снова принялась пихать распухшую сумку под Юлькины ноги.

– Гражданка, – не сдавался мужик. – Хватит хулиганить! Я сейчас проводника позову. Ваш багаж должен располагаться на третьей полке. А девушку оставьте в покое.

На шум действительно пришел проводник, тощий парень в очках.

– Что случилось? Почему ругаетесь?

– Вот, гражданка требует освободить для нее нижнее место. Вещи свои пристраивает не туда, куда нужно.

Парень вопросительно поглядел на толстуху.

– В чем дело? У вас какая полка?

– Верхняя. Но я…

– Вот и полезайте наверх, – тоном, в котором неожиданно послышался металл, заявил проводник. – А если хотите нижнюю полку, доплатите, и я вас отведу в другой вагон. Там много свободных мест.

– Доплатите! Еще чего. – Тетка побагровела еще больше и, вытащив сумку из-под Юльки, потребовала у спасшего ее мужика: – Мужчина, помогите хоть сумки закинуть наверх.

– Это всегда пожалуйста, – с готовностью согласился борец за справедливость.

Он в мгновение ока подхватил гигантский чемодан и с легкостью штангиста закинул его на багажную полку. За ним последовала сумка. Тетка, отдуваясь и вытирая пот, словно это она тягала чемодан, плюхнулась на сиденье напротив Юльки. Посидела ровно пять минут и грохнула на столик невесть откуда взявшийся пакет. Из него была извлечена палка колбасы, три яйца, сваренных вкрутую, целый батон, пара крупных помидоров, а также коробочка с солью и пучок зеленого лука. Не обращая ни малейшего внимания на Юльку, она принялась резать колбасу и помидоры, а также лупить яичным боком о столешницу. Юлька отвернулась от нее в сторону и поймала взгляд мужчины. Тот смотрел на нее с улыбкой.

– Девушка, идите сюда. Чаю попьем. Тут места для всех хватит.

Действительно, он сидел на своей полке один. На противоположной полке мирно читала книгу благообразная, седая старушка, похожая на учительницу. На верхних полках лежали пацаны, по виду погодки, и смотрели в окно.

– Сыновья, – пояснил мужчина. – К бабушке везу. Мама их серьезно заболела, не до них сейчас. – Он вздохнул. Глаза его погрустнели. – Вот, будут в Сызрани школьный год заканчивать. Вы присаживайтесь. – Юлькин попутчик отодвинулся от окна, освобождая место для нее.

Та неловко, боком, протиснулась и села.

– Сейчас попрошу проводника принести чаю.

Мужчина ушел. Вскоре он вернулся в сопровождении очкастого паренька. Оба несли в руках по два стакана.

– Это мальчишкам. – Мужчина поставил свои стаканы на стол. – Пусть остывают пока. Они горячее не любят. А эти, – он кивнул, – эти наши. Спасибо, дружище. Ставь сюда. – Он протянул парню сторублевку. – Вот смотрите, с лимоном, с сахарком. – Мужик пододвинул Юльке стакан. – А вот что у меня есть к чаю. – Он достал из маленького портфеля пачку белевской пастилы. – Любите такую?

– Люблю, – кивнула она.

– Ну так угощайтесь, – обрадовался мужчина. – Меня зовут Иван Николаевич. А вас?

– Меня – Юля.

– Куда путь держите, Юлечка?

– На похороны подруги.

– Мать честная. – Иван Николаевич покачал головой. – Подруга ваша ровесница?

– Да.

– Болела?

– Нет. Убили ее.

– Ужас какой. Вот почему вы такая грустная. Вы кушайте пастилу, Юля, не стесняйтесь.

– Спасибо.

Юлька отхлебнула из стакана. Чай был горячий и вкусный. Ей вдруг захотелось приткнуться к плечу Ивана Николаевича и рассказать все, что ее терзало в последние дни. О странных погромах в их с Ольгой жилищах, об Армене, с его угрозами. А главное – о Владе. Невмоготу больше молчать, носить все это в себе. Юлька взглянула на попутчика с тоской.

– Бедная вы девочка. – Он ласково погладил ее по плечу. – Пережить такое. Парень-то есть у вас? Вроде кто-то на платформе рукой махал, я заметил.

– Это не парень. – Юлька вздохнула.

– Нет? А кто?

– Так просто. Знакомый.

– Знакомый – тоже неплохо. Особенно если провожает на вокзал, да и вообще помогает. Ну, а парня-то почему нет? Вы ж такая симпатичная девушка.

Юлька нахохлилась, как воробушек.

– Был парень. Мы с ним поссорились. Он ушел.

– Из-за чего поссорились-то? – Иван Николаевич взглянул на Юльку с сочувствием. – Эх, молодежь! Все вы, я смотрю, сейчас ссориться горазды. Чуть что не по-вашему – сразу в штыки. А нужно уметь уступать. Без этого жизнь не прожить вдвоем, только поодиночке. Вот мы с моей Леночкой никогда почти не ссорились, а женаты уже пятнадцать лет. Да и до женитьбы встречались еще года три. В школе вместе учились, я в нее в девятом классе влюбился. Потом она меня из армии ждала. За ней аж трое пацанов соседских бегали, она у меня красавица. Ленка всех послала, меня дождалась. И пошла у нас жизнь счастливая. Сначала для себя жили, потом мальчишек понаделали. Девочку хотели. Да не успели, заболела моя Алена. Дай бог, чтобы на ноги встала, я для этого ничего не пожалею, последнюю рубашку отдам.

Глаза Ивана Николаевича заблестели.

Юлька слушала, и ей отчего-то становилось легче. Она росла без отца, он ушел от них, когда ей был всего год. Она его не помнила и даже не знала, как он выглядит: мать после развода уничтожила все фотографии. Отец никогда не навещал Юльку, не приносил гостинцев. Алименты приходили матери по почте, жалкие копейки, которые та ухитрялась откладывать. Когда Юльке исполнилось шестнадцать, мать подарила ей банковскую карточку, на которой была неслыханная для нее сумма – восемьдесят тысяч!