– Светк, ну ты держись. – Юлькина мать обняла несчастную женщину. – Тебе еще малую поднимать. Раскисать нельзя. Мы завтра с утра как штык будем. Вместе все успеем, как надо.

Света благодарно кивнула и, не выдержав, снова зашлась в рыданиях. Юлька и мать насилу смогли ее привести в себя. Выйдя на улицу из квартиры, обе чувствовали себя выжатыми до предела.

– Господи Иисусе, а завтра-то что будет… – Мать сокрушенно покачала головой. – Надо лечь пораньше, а то силушки не хватит. Пойдем. – Она обняла Юльку и повлекла ее за собой.

С середины ночи неожиданно зарядил дождь. Никакой прогноз погоды его не обещал. Он начался внезапно, будто в небе кто-то на полную катушку открыл кран. Юлька услышала его и проснулась. По стеклу громко барабанили капли. Она села на постели, тревожно всматриваясь в серую мглу за окном. Ей было так тяжко, что хотелось застонать от боли, стискивающей грудь. Мать тоже проснулась, встала со своего дивана, подошла к Юльке, присела рядом.

Они молча сидели, ни о чем не говоря, у обеих лица были мокрыми от слез. Все в мире оплакивало Ольгу, даже сами небеса. Мать достала с антресолей два дождевика и резиновые сапоги, однако к утру дождь перестал так же внезапно, как начался. Взошло солнце, весело защебетали птицы.

В девять Юлька с матерью уже были в церкви, где происходило отпевание. Света, Ариша и совершенно трезвый Василий стояли у гроба со свечами. Юлька медленно подошла к ним. Ольга лежала, утопая головой в белых кружевных подушках, лицо ее было спокойным и умиротворенным. Юлька поцеловала подругу в лоб, и ее губы обжег холод. Ариша протянула ей свечку. Юлька взяла ее и принялась повторять за священником молитву.

Народу собралось довольно много – Ольгу все любили и во дворе, и в школе. Пришли соседи, одноклассники, некоторые учителя. Лица у всех были пасмурные и убитые.

После отпевания поехали на кладбище. Когда гроб опускали в яму, на молоденькую сосенку рядом с могилой села маленькая, пестрая птичка. Она сидела, не шелохнувшись, кося на людей черным глазом, пока гроб не засыпали землей. Тогда она встрепенулась, вскинула легкие, черно-желтые крылышки и улетела прочь. «Ольгина душа, – подумала Юлька. – Пусть летит легко, как эта птичка».

На поминках народ понемногу оттаял. Начались разговоры, воспоминания, кто-то быстро захмелел, кто-то рано ушел домой. Остальные продолжали сидеть, поглощая салаты и холодец, тихонько переговариваясь между собой. К Юльке подошел их бывший одноклассник, Сережка Морозов. В старших классах он был влюблен в Ольгу, но она не ответила ему взаимностью.

– Как же так, Юль? – Сережка сел рядом с ней на стул. Губы его дрожали. Видно было, что он уже изрядно набрался. – Как же это? Я не понимаю. Вот так взять – и убить человека! Пырнуть ножом, как свинью… Зачем вы уехали, Юль? Остались бы, Олька была б жива. Замуж за меня бы вышла. Может, уже ребеночка вынашивала. Нашего с ней ребеночка. – Его губы покривились, из глаз хлынули слезы.

– Ты пьян, Сереж, – тихо сказала Юлька.

– Пьян! А ты как хотела? Чтобы я трезвый был на ее похоронах? На Олечкиных похоронах?! Да лучше б я ее трахнул тогда на дискотеке, помнишь? Она бы залетела и никуда не делась. А теперь – нет ее, Ольки. Нету!

Он уже почти кричал. За столом начали оборачиваться, шикать, возмущенно качать головами.

– Идем на улицу, проветримся.

Юлька крепко взяла Сергея под руку и потянула к двери. Тот упирался и выкрикивал что-то несвязное. Она с трудом вытащила его во двор и усадила на лавку. Сережка закурил, вытер мокрое лицо.

– Юль, скажи правду – Ольгу хахаль ее зарезал? Скажи, не ври!

– Дурак, что ль, совсем! – рассердилась Юлька. – Не было у нее никакого хахаля! Это наш хозяин, арендодатель. Мы ему денег в срок не заплатили, вот он и отомстил.

В этот момент она была абсолютно готова поверить, что все так и есть. Не видела она в окне никакого Влада, это был Армен, а она просто спятила от ревности.

Сережка молча курил, глядя себе под ноги. Юльке вдруг захотелось немедленно уехать отсюда. Не видеть эти знакомые, но ставшие совершенно чужими лица, не слышать пьяных голосов, не чувствовать душного запаха мяса и чеснока. Она подумала, что была бы не против оказаться у Дениса, в его стильной и просторной квартире, где из вещей нет ничего лишнего, повсюду пахнет дорогим парфюмом, а в баре стоят красивые бутылки с заграничным алкоголем. Эта мысль настолько согрела ее, что даже сам Денис перестал казаться дурацким, смешным и ничтожным по сравнению с Владом.

В самом деле – где этот Влад? Нигде. Сбрасывает ее звонки. Плевать ему на все – на то, что Ольга мертва, а Юльке тоже грозит смертельная опасность. У нее остались последние двадцать тысяч, и больше ничего. А впереди ненавистная работа у Гарика, в одиночку, без Ольги, без единого близкого человека…

Она со злостью покосилась на Сережку, как будто во всем был виноват именно он.

– Юльк, ты прости, если я что не то брякнул. – Сергей поднял на нее наполненные тоской и хмелем глаза. – Я ж ее того… любил. И сейчас люблю. Поверь.

– Да верю я тебе, верю. – Юлька нетерпеливо глянула на часы. До поезда еще целая ночь. – Идем обратно, если не будешь бузить, – сказала она Сережке.

Тот мотнул чубатой головой.

– Не, не пойду. Не люблю я все эти поминки. Никто уже об Ольке не думает, всем лишь бы нажраться в хлам. Я домой. Пока.

Он обнял Юльку на прощание и нетвердой походкой побрел в темноту. Она проводила его взглядом и вернулась в квартиру.

Сережка оказался прав: за столом царила полная анархия. Кто-то, обнявшись, вполголоса пел, кто-то лежал лицом в салате, кто-то, хуже того, ссорился с соседом. Мать, усталая, с заплаканными глазами, подошла к Юльке.

– Собирай со стола. Конец лавочке.

Они принялись таскать на кухню грязную посуду.

– Ты давай мой, – велела мать, – а я Свету спать уложу. Не ровен час, ее инсульт разобьет, давление за двести.

Она ушла. Юлька долго и терпеливо перемывала тарелки и кастрюли. Под конец ей на помощь пришла Ариша. Юлька оставила ее прибираться, а сама заглянула в спальню, где мать сидела рядом со Светой.

– Ну как? – шепотом спросила Юлька.

– Спит. – Мать приложила палец к губам.

– Идем?

Убедившись, что гости разошлись, а квартира более или менее в порядке, они отправились домой. Там мать как прорвало. Она рыдала, кричала, что никуда Юльку не отпустит, это блажь – работать в столице, и она не хочет потерять единственного ребенка, рожденного в муках. Юлька устало слушала все это – возражать у нее не было сил. Ровно в полночь позвонил Денис.

– Юленька, как ты?

– Все нормально. Похоронили Олю.

– Утром едешь?

– Куда я денусь.

– Юль, я так соскучился! Два дня прошло, а мне кажется – месяц.